Я понимал, конечно, что это – чердак, кругом – хлам, всё загажено голубями, но очарованье ночи… сводчатые витражные окна… яркие пятна на полу… это было – волшебно! Мы с другом что –то пытались умное рассказывать, выставляясь друг перед другом, перед девчонками. Кстати, девчонки эти пили больше нас, но не пьянели, только хихикали постоянно. Так вот, одна из них всё говорила о жёлтых ботинках! Я толком сейчас не помню, о чём мы там разговаривали, опьянел быстро. Но её слова меня тогда удивили, и потому, наверное, я их хорошо запомнил. Она спрашивала, где достать жёлтые ботинки? Говорила, что мечтает о жёлтых ботинках! Что пробовала уже обычные чёрные выкрасить жёлтой краской, да она быстро облезла…
Мы пообщались, никакого интима, просто, по- дружески, интересно всем было. А несколько лет спустя, я вижу по телевизору девушка поёт. Смотрю на неё и понимаю, что я её знаю. Точно знаю! А откуда не могу вспомнить. И вдруг, она начинает петь песню о жёлтых ботинках. И я вспоминаю, это ж та самая девица, с которой мы на чердаке портвейн пили! Потом Сюткин у неё эту песню забрал.
Я слушала рассказ Игоря отстранённо, скорее даже и не слушала вовсе. Просто, смотрела. Смотрела в полумрак чердака с затхлым запахом от старого хлама. Видела, как цветные блики расцвечивают голубиный помёт, и ещё больше веселят парней, слушающих девичий хохот.
Игорь взял меня за подбородок, повернув к себе, заставив силой смотреть себе в глаза:
- Я понял. Тебе совсем не интересно знать Агузарову. И не надо быть знакомой лично даже с Путиным или Медведевым. – Игорь выдержал паузу. Таинственно улыбнувшись, перешел на шёпот:
- Ты хочешь большего.
Вся наша жизнь для приобретения новых ощущений. Мы тут, чтобы получать их! Небывалые, необычные! И всё, что человек делает: любит, творит, путешествует, работает, совершает преступления, убивает, насилует… только для того. Чтобы получить их. Ты – счастливейшая из людей. Многие, имеющие крутые тачки, дома, деньги… не имеют главное – твоих ощущений! – Игорь, отодвинувшись от меня, глядя куда – то вдаль, продолжал:
- Наверное, поэтому, главным в жизни считают любовь. Она и даёт самые яркие и масштабные ощущения. Вот, в чём сущность жизни? – Спросил Игорь, посмотрев на меня, и сам ответил:
- В обмене информацией. А любовь – самый концентрированный и яркий такой обмен. Наверное, поэтому сущностью жизни и называют любовь. Мы максимально живые, когда любим.
Мы не говорили о Роксане, и о том, где он был эти четыре часа. Но вакуум этого времени, проведённого врозь, стоял между нами. Игорь всячески старался пробить эту несуществующую в реальности стену. А я, отстранённо наблюдая, понимала, что вижу его сейчас трезво, взглядом, лишённым поволоки очарования и влюблённости. Я не могла смотреть ему в глаза. И даже, когда он заставлял, поворачивая к себе моё лицо, мне было больно. Я не видела больше в нём Бога. Бог никуда не делся из его глаз. Просто, мне не хотелось его видеть, и я не смотрела. Изо всех сил.
- Я хочу всё спросить… зачем ты перестал пахнуть собой? Начал пользоваться туалетной водой… - Спросила я.
Игорь рассмеялся:
- Наверное, начал жить обыкновенной жизнью. Мне это не нравится.
- Ну, с кем поведёшься…
Он опять рассмеялся:
- Опылился. – И оживлённо продолжил:
- А ты заметила, что это – был не я?
- Заметила. Сразу же, как ты приехал ко мне. Помнишь, ты ещё упрекал меня: «Ты встретила меня, как чужого человека»! А я ещё ответила: «Так и есть.»
- Ты прости меня за жёсткость. Прости, что не отвечал на твои СМС, не звонил тебе.
Я прилегла на диван, напряжение последних дней давали о себе знать. Игорь всё добивался, чего же я хочу, и обещал сделать это для меня, пока я не разозлилась:
- Я хочу то, что делаю! – Поднялась я с подушки, и мои глаза уперлись в его.
- Я хотела приехать сюда – и приехала! Я хочу сидеть здесь, и я сижу! Ты не хотел, чтоб я сидела здесь сегодня ночью, но я – сижу! И пока я хочу этого – буду сидеть!
- Чего ты захочешь потом? – Спросил он растерянно. Он явно не ожидал такой жести в моём ответе.
-Вот когда оно наступит – увидишь. Потому, что я – это сделаю! То, что хочу. Я хочу то, что делаю!
- Действительно, к чему говорить, если можно посмотреть. – Потерянно согласился он. – Ты прости меня за жёсткость. Но я люблю тебя. Там, на море, ты отнеслась ко мне с недоверием. Ты восприняла всё, как игру, а не поверила мне.