- Мне тебя жалко, - продолжал он. – Ты так настрадалась. Ведь, по нормальному, ты должна была одеться, взять вещи и уйти. Но ты осталась.
- Осталась. – Эхом повторила я.
- Я не хотел бы сейчас оказаться на твоём месте.
- А знаешь, - сказала я, озорно тряхнув головой, - я не хотела бы оказаться – на твоём! Ты можешь воспринимать меня как угодно, и вообще – не воспринимать. Это твоя воля, твой выбор. Но я воспринимаю тебя мужем. Самым главным человеком в мире. Мне жизнь отдать за тебя в радость. Сама по себе я мелка и ничтожна. Но, моя любовь – твоя сила и мощь.
Ты очень жалостливый. Тебя в людях привлекают их боль и страдания. Потому что видишь в их боли свою. И на самом деле, жалеешь себя. Тебя привлекает в людях пережитая боль. Не жалей меня. Мне от тебя не жалость нужна, и даже не любовь, хоть и мечтаю о ей ежесекундно. Мне необходима твоя безжалостность и твоя нелюбовь для меня гораздо ценнее.
- Я тебя очень люблю, и это тоже - правда, - сказал Игорь, вглядываясь в мои глаза. - Только действуйте же вы!!! Требуете, чтобы вас любили, чтобы для вас всё делали, а сами не хотите ничего для этого предпринять!
И вдруг, я вспомнила, как Игорь в разгар нашего летнего романа рассказал мне о книге, которую якобы он написал. Дома я нашла её в инете и прочла. Затем, выяснилось, что написал книгу вовсе не он. Я тогда недоумевала, зачем ему была нужна эта ложь? И только позже поняла, что никогда не почла бы эту книгу, если бы он не сказал мне именно так. И обида сменилась чувством благодарности. «А неплохая мысль, - подумала я, - столкнуть нас с Роксаной лбами, чтоб дать стимул для движения!» Только, Игорь слишком человек, к тому же, человек влюблённый, для того, чтобы смоделировать такую партию.
Что ж, придётся самой себе придумывать правила игры, а потом забыть на время, что они придуманы.
- Я дам. Я всё сделаю. Только действуйте! – Продолжал Игорь.
- Я буду действовать! – Сказала я уверено. – Я даже знаю, с чего начну. Я начну с конца.
- Не понимаю. Ты говоришь загадками.
- И когда я закончи конец… я позвоню тебе – и скажу, какой он. Я уже второй день смакую эту мысль…
-Мне пугают твои мысли. – Помолчав, Игорь откинулся на спинку стула, и с гримасой отвращения, спросил меня:
- ты правда хочешь, чтобы я стал твоим мужем? Твоим единственным мужчиной?
Выдержав паузу, и его полный нетерпения, прожигающий взгляд, ответила:
- Ты уже мой единственный мужчина.
-Хорошо сказала! – Выдохнул он.
- Ты уже мой муж. И мой единственный мужчина. – Повторила я, уточнив.
-Ах так?!!! – Подскочил он, как ошпаренный. Казалось, брызги кипящей смолы возмущённо летели из его глаз:
- Ну, тогда, держись! – Вскочив на ноги, наклонился надо мной. Упершись руками в спинку дивана, вплотную приблизив своё лицо к моему.
В этот миг весь мир для меня сфокусировался в глубине его глаз. Расширенные зрачки были так близко, что чернота их заслонила всё, превратившись в бескрайний простор. Смотреть в них стало почти невозможно, как нельзя смотреть в упор в звёздное небо, взгляд просится рассыпаться на каждую звёздочку в отдельности. Но я смотрела, заворожённая странной интонацией его голоса, говорящего, как заклинание: «…я отдам тебе всё… я дам тебе такое движение… такую мощь!!!» - Начавшись с шёпота, перейдя в негромкий баритон, звучанье его слов увеличивалось по нарастающей, закончилось выкриком: «ВЫДЕРЖИШЬ?!!!»
Не видя ничего, кроме его зрачков, подтвердила эхом:
- Выдержу.
- Я не дам тебе денег, не дам любви. Я дам тебе движение. А потом, когда ты сделаешь много чего… я дам тебе и деньги, и любовь!
Игорь медленно, будто забыв где находится, огляделся по сторонам, сделав нетвёрдый шаг, сел опять на стул:
- Я знаю, что ты пережила, и восхищаюсь тобой. Для меня, как для мужика, всё, что я делаю неприемлемо. Понимаешь?
- Да. Я не вовремя приехала.
- Нет. Ты как раз вовремя приехала. Снайперски точно. Ты обнажила меня. Показала мне меня самого неприглядного и малознакомого. Обнажила Роксану. Обнажилась сама. Несколько нагло и развратно – но спокойно, и со знанием дела. С достоинством человека ведающего, что он творит. Как будто ты одна понимаешь, что происходит. Остальные лишь догадываются. И нам всем приходится делать то, что ты делаешь с удовольствием и готовностью – страдать.