А началось так: Я лежу вечером на диване, вдруг, порыв ветра распахивает окно, влетает летучая мышь и бьёт меня в лоб. Звонит телефон, и Адалина из обучающего центра говорит:
- Привет! Это – Ада.
Я ничего не понимаю. «А да… какой привет из ада?» Одной рукой держу телефон, другой отбиваюсь от летучей мыши… а она сделала круг по комнате и опять бросилась ко мне, вцепилась в волосы. Я её откидываю, она опять мне в голову целит!
Ада на другом конце провода:
- Что там с тобой? Я – Ада! К тебе ученица – Роксана.
Я не расслышал: «Осанна… какая осанна? Молитва такая что ли…»
- Адалина, я тут от летучей мыши отбиваюсь. Кошмар какой –то… так что ты говоришь?
- Ученица к тебе – Роксана.
- А… Роксана.
Игорь замолчал, остановившись в углу комнаты:
-А в тот день, когда умирал её сын, видел сон, будто я ложусь на её сына, и огромная чёрная тень уходит с него. А на следующий день, потом, слышу в разговоре: «Он должен был умереть, но выжил. Почему-то…»
Меня учили воскрешать людей. Меня многому учили. За всё только потом надо платить.
- Чем заплатил ты? – Спросила я быстро.
- Он инвалидом остался. В инвалидной коляске теперь. Не знаю, что и лучше. – Сказал потерянно Игорь, и тут же с воодушевлением продолжил:
- В тот день мне снился сон, будто меня уносит куда-то в далёкое про прошлое. Идёт битва. Знаешь, как в этом фильме, где светлые и тёмные силы сошлись…
- «Ночной дозор», - подсказала я, напряжённо слушая его рассказ. Он кивнул, продолжая:
- Я был предводителем нашего войска, и чтобы остановить кровопролитие, вызвал на поединок вождя противников. Если бы я победил, они бы ушли без боя, а если проиграю – мои воины будут убиты. Я был уверен в себе, уверен в победе! Но воин, который бился со мной оказался искуснее. Он должен был убить меня. Но, он сделал такой жест: Игорь сделал выпад вперёд, согнув одно колено, и вытянув руку с воображаемым мечом.
- И показал мне, что бы я уходил. Он почему то, неведомо каким образом, пощадил меня. Он снял шлем. Вождь, победивший меня, оказался женщиной. Она пожелала, что бы я стал её мужем. Её убили за то, что она спасла мне жизнь. Я был врагом, и она не должна была так поступать…
Я напряжённо изучала выражение лица Игоря, он, наконец, вернулся в реальность, выдохнув:
- Этим воином была Роксана. Я вспомнил её. Она тоже только начинает вспоминать себя истинную. Меня тянет на таких странных людей. – Игорь обернулся ко мне:
- Удивительно, но ты мне не снилась ни разу. Никак не могу понять, кто ты?
Я хотела напомнить ему, как мы встретились два года назад, как прошлым летом… но Игорь перебил меня, ему было не интересно. И тогда я поняла, что всё, что он рассказывал о нас в Сочи, было блефом. Но тем удивительнее было его вспоминать, потому как мы поверили ему оба и силой своего воображения заставили быть.
Игорь говорил мне тогда:
-Я узнал тебя сразу же. Потому что ждал. Ждал тысячелетия. Когда – то, очень давно, мы были воинами и друзьями. Но я предал тебя. Ты был уверен, что я защищаю твою спину, а я отошёл в сторону… из-за меня тебя смертельно ранили. Вот сюда! – Игорь ощутимо надавил мне твёрдой ладонью место справа под ребром.
Выходит, Игорю претила мысль, что он связался с обыкновенной женщиной, и
он решил придумать на ходу легенду для меня?
Я тогда, год назад, вот также сидела на постели. Солнце заливало комнату, сияющим пятном грея деревянные доски пола. Душный сочинский день изнемогал без свежего воздуха. Игорь ходил босиком по горячему пятну на досках, жестикулируя и рассказывая в лицах всё происходящее…
Где – то смутно разлитая в воздухе, почудилась тревога. Противоречие двух миров, столкнувшихся в одной точке, пошатнуло окружающее. Бродя взглядом по знакомой комнате, сквозь родное пространство, я видела странный мир, наблюдая, как тысячи вещей приходят в действия, чтобы получилась какая-то нелепица.
Несуществующий взгляд с трудом достигал цели, ему мешали миллионы движущихся теней. Расфокусируя взгляд окончательно, увидела жёсткую битву, где незатейливый танец со смертью рвал пространство. Я вглядывалась в себя прошлую, видя внутри абсолютную чистоту, лишённую недостатков. Это было так печально, как белый не зарисованный лист бумаги, пусть уж лучше будет раскрашен моими мыслями.