— В самом деле, отпечатки следов. Кто же это мог быть? Волки стали большой редкостью. Из кошачьих у нас водятся рыси, их ещё можно встретить. Для рыси крупноваты следы…
— Это была седая рысь с длинным хвостом. И, возможно, не одна.
— Может быть, это были снежные люди. Йети, которые притворились рысями.
— Мне не до шуток, — ответила Ольга, насупившись от досады.
— Просто нам нельзя разлучаться, — сказал Игорь Михайлович.
Остаток дня Ольга провела в рассеянной задумчивости. Лишь утром, после крепкого сна, с улыбкой вперемежку с внутренним холодком вспомнила странное происшествие. Им, действительно, нельзя разлучаться.
Игорю Михайловичу этот случай на лыжной прогулке также врезался в память. Он подумывал, как бы выбрать момент и вновь пройти по той же лыжне, не упускаю из виду Ольгу. В его правилах, не допускать, чтобы слова расходились с делами, не оставлять ничего не завершенным.
Прошло десять дней. Наконец обозначилось свободное окно в жестком распорядке дня. Как раз сегодня нет необходимости засиживаться допоздна над деловыми бумагами. Игорь Михайлович, обозревая уютный кабинет, решил вечером встать на лыжню: в сумеречный час больше шансов встретить седую рысь.
Игорь Михайлович подошел к окну кабинета, выходящего на улицу, в раздумьях о странной зверюге, напугавшей Ольгу, о сыне, который никак не может определиться с выбором профессии, хотя на носу выпускные экзамены. Он в его годы четко знал, что будет врачом. А сейчас деньги, материальный достаток перевешивают другие ценности. Быть может, оттого и мечется сын, не желая призвание разменивать на умение делать деньги. С чего взяли, с чьей подачи впихнуто в головы, что счастье и деньги — это одно и то же?..
Из клиники вышел завхоз, его грузное тело крейсерским ходом поплыло к немытому автомобилю народной бюргерской марки. Вот он сел, включил зажигание — машину чуть тряхнуло, и вдруг из выхлопной трубы показалось какое-то подобие каучуковой дубинки молочно-белого цвета. Оно стало стремительно удлиняться, выказывая характерную пипку на конце. Сомнений не оставалось: это вовсе не сдуревшая подушка безопасности, не надувной шарик, закатившийся под машину, и не дубинка полицейского. Это громадный презерватив! Резиновое изделие выросло до неимоверных размеров, подрагивая от нетерпения в ожидании основного действия. Такой чудовищный член привел бы, пожалуй, в ступор любую особь женского пола, будь он действительно таковым.
Обалдевшие прохожие останавливались, как вкопанные. Выпучив глаза, с разгорающимся любопытством ожидали, что же будет дальше. Завхоз протирал очки и не замечал, что стал центром потешного действия. Через несколько секунд презерватив со свистом вылетел из-под машины, сорвавшись с креплений на выхлопной трубе, описав дугу, шлепнулся на лобовое стекло. Раздался дружный хохот. Завхоз водрузил на нос очки, вперил мутный взгляд на использованный презерватив чрезвычайно внушительных размеров. Включил стеклоочиститель — щетка проскочила по верху резинового изделия, разгладив и припечатав его к стеклу. Чертыхнувшись, кряхтя и сопя, выбрался из автомобиля, ручной щеткой брезгливо смахнул на землю умопомрачительную резинку.
Один из прохожих резво подскочил к завхозу, вежливо полюбопытствовал: «Скажите, пожалуйста, это не рекламная акция? Я не вижу марки продукта. Очень прочная резина. Я бы купил у вас прямо сейчас пробную партию для племенного конного двора». — «Да пошел ты…».
Завхоз добавил еще пару крепких словечек и, пыхтя от злости, обвел выпученными покрасневшими глазами улицу и фасад клиники. Увидел согнувшихся от колик неодолимого приступа смеха двух уборщиц, Ларису и Тамару, погрозил им кулаком и ввалился в машину. Рев мотора стал заключительным аккордом уморительной сцены.
Игорь Михайлович усмехнулся: он затевает основательное техническое перевооружение клиники, а работники в самом деле дурью маются. Где же то глобальное, что сможет переустроить на высокий лад их мысли и стремления?..
Глава 3. Экспериментальная фабрика
Двадцать восемь лет назад от того дня, когда завхоз стоматологической клиники сбросил оземь с лобового стекла тридцатисантиметровый презерватив, по этой же самой улице и в это же время шла советская девушка Глаша.
Высокого роста, с широкими бедрами, толстой русой косой, закинутой за узкие плечи. Деловой костюм цвета беж не в силах скрадывать аппетитную грудь, способную накормить сразу двоих розовощеких младенцев и свести с ума прожженного ловеласа. Приталенная юбка сидела на бедрах в обтяжку, оголяя колени. Забраться выше колен, чтобы обласкать тонкую кожу, мог только шалый ветерок.