Для Жени разрабатывающего процессы, воспринимающих часть человеческой мысли, передача другой части себя в виде крови, кожи, костного мозга — эксперимент чрезвычайной важности. Он берёт основные составляющие иной органической жизни, ослабленной несовершенным продуктом его мысли. Частицами своей плоти перерабатывает то несовершенство, восстанавливает равновесие и получает ценнейшие знания, пока подспудно дозревающие в нём, как формирующаяся ступенька к идеалу.
Прошла основная фаза лечения Димы. Он состоялся как мужчина. У него появилось физиологическое влечение и потребность в интимной близости. Глаша и Дима, пребывая в неведении об интимных ласках в течение всего медового месяца и периода лечения, наконец, дополнили глубину человеческих отношений сладострастным ощущением счастья. И те отложенные ласки возвратились слаще сладкого.
Таким образом, сбылись заверения Жени, что здоровье восстановится, раны зарубцуются, боль исчезнет. Разговоры о лечении сами собой утихли, и накрепко сдружившееся парни вновь вернулись на исходную позицию — выяснение технических причин аварии.
— В аппарате, где происходила основная реакция, катализатор процесса ускорял одновременно все процессы: и нужные, и разрушительные, — доказывал Дима. — Разрушение аппарата произошло по сварному шву из двух разных марок стали. Я после первого кратковременного пуска удивился изменившемуся цвету корпуса. Но почему так — не понимал тогда…
Женя не перебивал, ход рассуждений друга был ценным подспорьем — помогал развивать мысль. Он дополнял её своими доводами:
— Там, где легированный слой футеровки прихватывается к основному конструкционному материалу, теоретически возможно, что в результате термического воздействия сварочной электродуги произошло изменение структуры стали. Получается, этот шов необходимо сваривать совершенно по иной технологии, причём тщательно, пооперационно расписанной. А наш сварщик, как всегда, не пожалел электродов, чем чрезмерно упрочнил сварной шов, и тем самым внес дополнительное внутреннее напряжение в материал. Фатальные изменения произошли как раз в околошовной зоне…
Они порой целыми вечерами говорили о дефектах сварных швов и ряде других несовершенствах конструкции и технологического процесса. Дима поражал Женю вдумчивостью, наблюдательностью и завидной основательностью: делать сразу как должно и без оговорок. Никаких временных и половинчатых решений. Жене как раз и нужен такой толковый помощник — мастеровитый, интуитивно определяющий существо технической проблемы. Он сказал Глаше:
— Диме надо срочно поступать в институт. У него бесспорные способности к анализу и техническому конструированию. Глаша, а что если мне натаскать его по теории?
— Натаскивай, — сказала Глаша.
— На дневное обучение не могу, — ответил Дима, переведя нежный взгляд на слегка округлившийся живот Глаши, — Мне же семью кормить. У нас ожидается новый маленький человечек!
Глаша чуть зарделась, застенчивая улыбка скользнула по краешкам губ, а руки непроизвольно прикрыли живот, словно ограждая растущего человечка от излишнего внимания.
— Поступай на вечернее. Где-то я помогу, где-то сам дойдешь, — сказал Женя. — Я и с ребеночком могу посидеть, как добровольный нянька.
— Сам бы женился. Хочешь, познакомлю? — предложила Глаша. — Наш плановый отдел — кладовая невест! Давай соглашайся.
— Хочется по любви… Все время на работе. Вот запустим процесс. Все тщательно отладим, тогда и о личной жизни подумаю. Пока на вас смотрю, радуюсь, учусь.
— Смотри-смотри, но любовь не приходит по расписанию.
— Пока любовь — это наш технологический процесс… Эх, Дима, отобью у тебя Глашу! Если твои догадки относительно причин взрыва не подтвердятся, считай, нашел соперника.
— Тогда точно новый пуск пройдёт без сучка и задоринки! — ответил Дима. — Готов встать рядом, напротив доработанного узла в конструкции аппарата. Ежели погибну, по крайней мере, буду знать, что о Глаше с ребенком позаботятся.
Глаша не на шутку рассердилась.
— Вы, ребята, ополоумели от работы. Обычные человеческие радости в вашем раскладе подменяете дурацким геройством.
Оба промолчали, переглянувшись в недоумении. За месяцы плотной работы они так сдружились, что без утайки, открыто доверяли друг другу мысли и впечатления.