Я бросилась к своему телефону. Конечно, как я и предполагала, было несколько пропущенных вызовов и не менее пятнадцати сообщений. В спешке набрав подругу, я с замиранием сердца стала ждать ответа. Кристи была очень взволнована и одновременно зла. Я рассказала ей обо всем, что случилось, и только услышав, что я с Серебрянским, подруга успокоилась. В качестве компенсации за моральный ущерб она потребовала внеурочный выходной, и я, безусловно, согласилась. Так же Кристи рассказала, что на выходных состоится вечеринка у Алины, и мы с Алексом приглашены.
— Милый, ты помнишь мою подругу, которая занимается перепланировкой галереи? — поинтересовалась я, заходя издалека.
— Алина? — уточнил он.
— Да, верно. У нее на выходных вечеринка, и она нас ждет, — проговорила я и с надеждой посмотрела на Алекса.
— Ну, раз так, значит пойдем, — улыбнулся он.
— Здорово! Уверена, мои друзья тебе понравятся, пока кроме Кристи и Ваньки ты ни с кем не общался.
— Сама меня прятала. Стесняешься, да? — усмехнулся он.
— Дурачок! Я просто не хотела давить на тебя, — проговорила я и легко провела ладонью по груди Алекса.
— Если ты сейчас не прекратишь, то мы ближайший час точно не покинем номер!
— Прости! Давай собираться, — вскочила я с кровати и потянулась к сумке.
— Я припомню тебе, что променяла меня на Петербург, — наигранно обижено сказал Серебрянский.
Алекс повел меня на Дворцовую площадь через Невский проспект, до которого было всего пятнадцать минут пешком. Петербург так сильно отличался от Москвы, что, казалось, даже воздух был другим. Центр города, а нет того бешеного ритма, что в столице. Дойдя до Аничкова моста, о котором я только читала, Алекс остановился.
— Узнаешь? — кивнул он на мост.
— Конечно! Не думала, что скульптуры такие внушительные, — ответила я, разглядывая конные статуи.
— Это четыре стадии покорения коня, — с умным видом сообщил Серебрянский, опираясь спиной на перила моста, — только их отлили не одновременно. Сначала Клодт, скульптор, создал две западные статуи, и только через десять лет появились восточные.
— Ты увлекаешься историей культуры? — удивилась я.
— Разве что чуть-чуть, — усмехнулся Алекс.
Мы не спеша дошли до Дворцовой площади, которая поразила меня своим величием. Я не могла отвести глаз от Зимнего дворца, и Алекс это заметил.
— Красиво, правда? — спросил он.
— Не могу ответить… Это так торжественно, парадно, но будь это другое место, дворец мне бы не понравился, а тут… Все органично, но слишком величественно.
Взяв за руку и переплетя наши пальцы, Серебрянский повел меня дальше. Мы дошли до стрелки Васильевского острова, оттуда к Петропавловской крепости, покатались на кораблике по реке и каналам, поднялись на колоннаду Исаакиевского собора, откуда любовались видами на Петербург и снова вернулись на Невский. До самого вечера мы бродили по удивительно красивому городу. Я влюбилась в Питер и точно знала, что эта любовь навсегда.
Поужинать мы зашли в ирландский паб. Алекс сказал, что Питерские пабы — еще одна достопримечательность города на Неве и обязательны к посещению. Я была такая голодная, что было совершенно неважно, где есть. Но мой возлюбленный не прогадал. В заведении, куда он привел нас, отменно готовили, а порции были настолько большими, что живот практически разрывало на части. Даже пиво, которое не особо люблю, я пила с удовольствием. После такого тяжелого и сытного ужина, мы с Алексом не спеша отправились в гостиницу, где до раннего утра проспали сном младенца.
Как же грустно было расставаться с Санкт-Петербургом. Мы выезжали в Москву рано, когда на улице еще было темно. Я с грустью смотрела в окно Сапсана, покидающего такой красивый город.
— Мы обязательно вернемся и в следующий раз погуляем не только по центру. Я свожу тебя в Гатчину, Царское село, Петергоф… — заговорил Александр, беря меня за руку.
— Обещаешь?
— Даю слово.
Дорога до Москвы пролетела для меня незаметно. Практически сразу я уснула, а проснулась, когда наш поезд прибывал на Ленинградский вокзал. В отличие от меня, Алекс не сомкнул глаз, занимаясь работой.