Мучитель резко выпрямился, а потом разрезал корсет и отбросил его в сторону. Он как завороженный смотрел на меня. В его глазах я видела такое восхищение, словно перед ним не женщина, а произведение искусства. В некотором смысле так и было, ведь я произведение его чудовищного искусства.
— Твои шрамы прекрасны. Светлая кожа и эти рубцы… Александру ведь тоже нравится? Его не оттолкнуло твое тело?.. Знаешь, тогда ты не привлекала меня, как сейчас. Та худощавая девочка — это не ты. Ты — женщина! Настоящая женщина, и вся моя. Я прощу тебе связь с Серебрянским, но этой ночью ты будешь со мной. Я бы мог ограничиться рисованием, — он демонстративно провел ножом по моей груди, оставляя витиеватый кровавый след, — да, мог бы ограничиться рисованием, но мне придется тебя поиметь. Нам нужно доказательство, что я — твой любовник, в тебе должна быть моя сперма.
Я бы предпочла просто умереть, чем позволить ему взять меня. Неужели, ему мало всего этого? Чудовище! Как же я его ненавидела! Если бы могла, дотянуться до пистолета, то без сожалений выпустила бы в его тело всю обойму…
— А знаешь, я понял, что это какая-то ирония судьбы! Ты оба раза попала ко мне из-за своих парней! Сейчас из-за Серебрянского, прошлый раз тебя продал Дима.
При напоминании моего бывшего парня меня передернуло. Я смогла встрепенуться, и Егор это заметил, ответил на мое мизерное движение улыбкой.
— Рита же не хотела признаваться, где ты. Врала, что уехала в Москву, но это было так глупо. Дура! Не могла допетрить, что мы бы все равно тебя нашли, тем более знали, где твой парень работал. А он и рад был помочь за небольшую плату. Представляешь, продал тебя за пять тысяч! Ублюдок. Приятно было пустить ему пулю в лоб.
Егор отложил нож и провел рукой по моей ноге, затем он склонился над моим животом и со всей силы вцепился в него зубами. Было дико больно. Как странно! Почему тело онемело, почему пошевелиться не могу, но боль чувствую? Хотелось кричать, но все, на что была способна — это сдавленный всхлип. Он оторвался от меня и провел кончиками пальцев по следам от своих зубов.
— Больно? — усмехнулся он, — знаю, что больно… Я вколол тебе эссенцию экстрагоры, растения, прорастающего в горах Южной Азии. Его особенность в том, что он воздействует на мозг таким образом, что тело парализовано, но при этом у человека сохраняется чувствительность. Я не мог отказать себе в удовольствии причинить тебе боль.
Егор снова склонился надо мной. Он провел кончиком языка по своему укусу и поднялся к груди, захватывая в рот мой сосок. Я закрыла глаза, это единственное движение, которое у меня осталось. Мне было настолько противно, что я не могла его видеть.
— У тебя очень нежная кожа. Ты пользуешься лосьоном? — он пристально посмотрел на меня, а потом спустился ниже и провел кончиком языка по моей коленке, — я хочу сам нанести на тебя лосьон. Я поищу его.
Егор резко встал и чуть ли не бегом помчался в ванную. Он вернулся, держа в руках несколько моих кремов. Все их он вывалил на кровать и уселся, поочередно открывая и нюхая содержимое.
— Этот мне нравится больше, — показывая один из лосьонов, сказал он.
Егор отставил понравившуюся баночку, а остальные отнес обратно. Вернувшись, он выдавил на руки содержимое флакона и стал медленно размазывать его по одной, а потом другой ноге. Непроизвольно я дернула ступней, и мучитель это заметил.
— Я смотрю, твое тело постепенно просыпается после спячки.
Егор встал с кровати и начал зигзагами прохаживаться по комнате, рассматривая то картину, то туалетный столик, словно был на экскурсии в чьем-то доме-музее. Потом он подошел к шкафу с одеждой и резко распахнул его. Медленно, вешалка за вешалкой, он стал просматривать одежду Алекса. Выбрав один из костюмов, Егор натянул его на себя и довольно посмотрелся в зеркало.
— Так я тебе нравлюсь больше? Мне идет? Можешь представить, что это твой ненаглядный, — рассмеялся мерзавец, — думаешь, я спятил? Нет, детка, просто я не хочу запачкать кровью свою одежду. А вот костюм Алекса… Полиция решит, что он просто переоделся, после того, как тебя зарезал. Жарко, тебе не кажется? Я открою окно.
Пока Егор был ко мне спиной, я попробовала пошевелить ладонями и немного получилось. Я решила попытаться что-нибудь произнести:
— За… тщем? — с трудом проговорила я.
— Что? Ты спросила, зачем? Что? Зачем я это делаю? Сказал же, это нужно, чтобы наказать Серебрянского, — Егор вдруг разозлился, он подлетел ко мне и со всей силы ударил по лицу, а потом схватился за нож…
Я думала, что сейчас все случиться. Думала, он убьет меня. Но это было бы слишком хорошо. Егор несколько раз полоснул ножом по моему животу, оставляя глубокие порезы. Тут же появившаяся кровь стала каплями скатываться на светлую постель.