– Мы с девчонками согласились к военным на субботник заскочить. Пиво, шашлыки, все дела, – она хихикнула, – нас предупреждали, чтоб мы с заставы ни ногой, но Надька, овца тупая, потащила меня пофоткаться.
– Пофоткались, – усмехнулся он, – не страшно к военным соваться?
– Не страшнее к ментам.
Рю понимающе ухмыльнулся и потрепал ее по затылку.
– Ой, мальчики, а вы тут живете, да? Эй, ну я же с тобой разговариваю, что ты смурной какой?
– Хватит пиздеть, – оборвал ее Димка, топая в направлении хутора, – тут тебе не пикник.
***
– Почему пиздец-то?
– Да отъебись ты, – не выдержал Димка. Скрипнул матрасом, укладываясь на другой бок. – Заебал.
– Я тебе говорю, – выдохнул Рю, – я раньше часто с ними работал. Обычные самые девушки, ничего особенного в них нет.
– А как по мне – так фу, блядь, какая гадость, – скривился тот, – в борделе, что ли работал?
– Нет, на улице.
– Я так и чуял, что ты из этих.
– Нет, я не из бандитов.
– А из кого же? Из проституток? – сощурился Димка, обернулся, окинув фигуру Рю оценивающим взглядом, – сейчас мне кажется…
– Когда кажется, креститься надо. Я их крышевал раньше.
– Стой, – Димка застыл, неудобно вывернув шею. Глядел на него снизу вверх, подложил под голову рюкзак, – только не говори мне, что ты в ментуре работал.
Рю развел руками. Потом пожал плечами и еще раз развел руками, еще выразительнее.
– Что ты мне тут руками машешь?
– А что я могу сказать, если ты велел мне говорить.
Димка рыкнул что-то нечленораздельное матом и вновь отвернулся к стене.
– Дим, – Рю присел на край импровизированной его кровати, – ты что, меня теперь презираешь?
– Не презираю, но, блядь, ты не можешь быть ментом!
– Почему бы это?
– Потому что ты… ты на мента нихуя не похож.
– А на сутенера?
– На сутенера похож. И на бандитскую шестерку тоже здорово смахиваешь.
Рю замолчал. Стянул с себя куртку, принялся вытаскивать запрятанные глубоко в подкладку документы, но потом бросил это занятие.
– Наверное, ты и документам не поверишь. Скажешь, что поддельные.
– Да странно было бы, бандит и без фальшивых документов! – буркнул тот, не оборачиваясь.
Вечернего света не хватало, и на старых, выцветших обоях невозможно стало различить рисунок. Дверные косяки белели в темноте. В доме больше никого не было, и Рю расслабленно вытянулся поперек матраса, облокотившись спиной на димины ноги. Снаружи громко забренчала гитара, сразу несколько голосов подхватили песню.
– Ишь, – заворчал тот, укладываясь на спину, – выдрючиваются.
– А ты чего такой недовольный. Ну пришла девушка, ну кому-то сегодня спать теплее будет, – Рю отчего-то мечтательно зажмурил глаза. – И, даже, наверное, не одному.
– То бы девочка. А то проститутка ведь.
– Так она от этого девушкой быть перестанешь, что ли? В мутанта превратится? Голову тебе откусит, или член по самое некуда?
– Если ты не понимаешь разницы между девушкой и блядью, – скрипнул матрасом Дима, – я не в силах тебе объяснить.
– Вот ты, Дима, – заговорил Рю мягко и вкрадчиво, коснулся ладонью его бедра, – вроде бы взрослый мальчик, калашников в руках умело держишь…
– Если ты мне хочешь сказать, что я наивный идиот, то говори. А сам-то кто? Мент продажный? Бандюга? Или еще кто похуже, а? Чего ты так блядей защищаешь?
– Не тебе их судить, – умолк тот, приподняв голову, и закрыл глаза. Профиль четко вырисовывался в темноте, ресницы лежали на щеках.
Димка не выдержал вдруг, резко развернулся, едва не сбросив Рю на пол. Под звон расстроенной гитары и старую дворовую песню о трагичной истории любви, он прижал его к стене. Рю напряженно задышал, отпихивая от себя его руки, но Димка был сильнее, и тихо сопя, пытаясь схватить оба его запястья одной рукой. Они возились в темноте, отпихивая друг друга. С улицы раздался звонкий девичий смех, приятный такой, не визгливый, и кто-то вновь принялся травить старые шутки.
– Дим, ну что ты…
– Хватит уже, – ему наконец-то удалось подмять Рю под себя, – если ты одна из этих, так чего ломаешься?
Дима рывком задрал черную свободную майку, пропихивая под нее ладонь. И тут же отстранился. Рю лежал под ним, тяжело дыша, грудная клетка с некрупными рельефными мышцами то вздымалась, то опускалась.
– Не одна, а один, – поправил он Димку. – Хочешь ширинку мне расстегнуть? Чтоб наверняка проверить.
– Нет, – Димка встал и пересел на старую раскладушку в другом углу комнаты, – значит, ты и правда мужик.
– С чего ты взял, что я врал тебе? – Рю натянул майку обратно.
– Все, ложись спать. Ты меня заебал, и я знать тебя не хочу больше.
Рю уселся на кровати, скрестив ноги в позе лотоса.
– Значит, пока я для тебя на девочку был похож, которую можно было защищать, все было нормально? Все было отлично? А потом ты напугался, что я проститутка, но хотеть не перестал, но отношение ко мне ухудшилось. А теперь ты узнал то, что я и так тебе говорил, и больше меня знать не хочешь?
– Да, – донеслось с того угла, – все правильно понял, садись, пять. Отъебись.
С улицы доносились звуки перебранки – каждый доказывал, что он круче, и какой он замечательный сталкер. Кто-то продолжал бренчать на гитаре, задумчиво перебирая струны.
***
Когда Рю проснулся, в комнате было пусто и тихо. Тишина стояла напряженная, неприятная, застоявшаяся как вода в болоте. Издалека, с заставы военных, казалось, доносился звук мегафона, слишком тихий здесь, чтоб различить его уверенно.
Около костра было оживленно – провожали вчерашнюю гостью. Она о чем-то говорила с невысоким мужиком, в котором Рю сразу опознал торговца – на сталкера тот не походил ни капли. Едва он подошел к костру, как эти двое замолчали, и уставились на него.
– Доброе утро, – немного нервно поздоровался Рю, пожав руку торговцу. Димы нигде не было видно.
– Утро, – ответил тот с ехидцей, – доброе. Меня Сидоровичем кличут, да ну слышал, наверное.
– Слышал.
На плечи опустились чьи-то ладони, но Рю не успел даже толком напугаться – по запаху приятных сладковатых духов понял, что бояться нечего.
– Так и не вышел вчера к костру, зараза, – усмехнулась девушка.
Рю молча попрощался с ней, не желая вставать между ней и ее провожателями: кто-то все же вызвался проводить ее к заставе. Остальные хохмили, рекомендуя перед заставой раздеться до белья, а то и полностью – а иначе, мол, сначала пуля в лоб, а потом вопросы, кто да откуда.
– Ты, говорят, не собираешься на хуторе долго оставаться? – перешел к делу Сидорович, провожая девушку взглядом.
– Да, – не стал вилять Рю, – хочу глубже пройти. Это сложно?
– Глубже в Зону залезть? – крякнул тот, облокотившись о скат разрушенной стены, – дурное дело нехитрое.
Рю смолчал, невольно оглянувшись. Поймал внимательный взгляд одного из опытных сталкеров, и отвернулся, смутившись.
– Только не в этом китайском барахле, – покачал головой Сидорович, и в пинетках своих ты тоже далеко не уйдешь. Если деньги у тебя есть, могу отличную снарягу предложить. А если денег мало, то куртку, типа той, в которых бандиты ходят. А если денег нет, – он усмехнулся, – то не беда, сиди здесь и жди, пока появятся. Все равно через второй блокпост тебе не пройти.
– Там дальше еще военные есть?
– А то как же. Застава, навроде вот этой. Таких, как вы, ловить и уничтожать – их, можно сказать, прямая обязанность, поскольку ты тут нарушитель. Если ты тут будешь сидеть и ждать, пока с неба на тебя денежки посыплются, то это ты зря надеешься. Мне эта деваха сказала, мол, бандиты хвалились, что связного моего перехватили. Неизвестно, правда это, или нет, но узнать надо. У него, у паразита, ПДА выключен.