— Боюсь! — нехотя призналась Олеся. — Савку боюсь, пана Суету. — Однако решительно добавила: — Боюсь, но все сделаю, что надо!
— Вот так и рождается героизм, — задумчиво заметил Моцак. — Боюсь, но сделаю все, что требует Родина!
Поздним вечером Миссюра, Моцак и еще шесть мужчин и одна женщина на большом човне перебрались в болотную глухомань, в непроходимые болотные топи, куда попасть можно было только по протоке, затерявшейся в непролазном лозняке.
«Домашняя думка в ярмарку не годится», — вспомнила Олеся любимую материну пословицу, глядя на бумажку со свастикой на середине большой немецкой печати.
Все планы, какие строила Олеся, возвращаясь в Морочну после встречи с Моцаком, рухнули. Идя в село, Олеся думала о том, что в больнице все же будет не на виду, что там ей с Сюсько часто сталкиваться не придется, а если он когда и заявится, всегда можно найти предлог уйти от него. Но, возвратись домой, Олеся увидела на столе повестку, в которой ей приказывалось немедленно явиться в районную управу. «Зачем в управу?» — недоумевала девушка, чувствуя, как неожиданный холод сковывает все тело. Была уже полночь, но Олеся решила весь чемоданчик с медикаментами, какие успела припрятать перед приходом немцев, отнести в условленное место, а то ведь неизвестно, что с нею сделают завтра в управе…
Из лесу она возвратилась только под утро. И сразу же, одевшись похуже, обув старенькие, рваные ботинки, непричесанная, пошла в управу. Полицейский, дежуривший у входа, глянул на повестку и отвел Олесю к самому голове районной управы Якову Шелепу.
Районный голова, увидев робко остановившуюся у дверей девушку, подчеркнуто строгим, начальническим тоном приказал подойти ближе и сесть.
— День добрый… — по старой привычке Олеся чуть не назвала районного голову Суетой, но вовремя спохватилась и покорно села на самый краешек мягкого, обитого кожей кресла.
— Ну, как живется при новой власти? Это что ж, подруги по комсомолу увезли все твои наряды? — участливо спросил пан голова и, видя, как побледнела девушка, успокоил: — Да ты не бойся, комсомолом я тебя не упрекаю. Знаю, что пошла не по доброй воле.
— Пан голова, так то не правда, что всех комсомольцев будут вешать?
— Ну что ты, что ты! — Шелеп встал и, обойдя длинный, накрытый зеленым сукном стол, остановился за спиной Олеси: — Вешать таких красавиц? Наоборот, мы дадим вам настоящую жизнь. Ну-ка, идем вот сюда, — гостеприимно пригласил пан голова. Олеся подошла к большому зеркалу в гардеробе. — Вот, вот, посмотри на себя! — с иронией сказал Шелеп. — Повернись кругом. Довольна?
Олеся в недоумении пожала плечами и спросила, чем она должна быть довольна или недовольна.
— Своими лохмотьями! — отрезал пан голова. Он написал несколько слов и подал Олесе бумажку с печатью: — Пойдешь на склад. Выберешь себе десять платьев. Только самых лучших.
— Зачем мне столько? Чего вы от меня хотите?
— Не волнуйся, — подчеркнуто любезно протянул Шелеп. — Мы же с тобой старые знакомые. Я тебе верю. Вот и решил взять к себе на работу.
— На какую работу?
— Я беру тебя своим секретарем. А, сама понимаешь, сюда будет приходить немецкое начальство, которое любит все красивое. Вот почему я и хочу видеть тебя всегда веселой и нарядной. Кстати, и жить будешь рядом со мною. Там я уже поселил свою машинистку. Дом охраняется, вы будете в безопасности.
Вот как повернулось дело. Хотела меньше быть на виду, а получилось наоборот…
— Тебе все будет дозволено. Кроме одного… — пан Суета многозначительно поднял тонкий, обтянутый желтой, морщинистой кожей указательный палец: — Из села выходить не разрешается. Иди и сейчас же переселяйся.
Олеся не знала, что ей дальше делать: оставаться в Морочне или нет. И думала только о том, чтобы поскорее как-то сообщить все это Александру Федоровичу.
Выйдя из районной управы, Олеся вспомнила рассказ Санька о его встрече с Гришиной матерью на пепелище и решила, что этой женщине можно довериться. Задворками Олеся быстро пошла к ней.
Оляна молча выслушала просьбу Олеси и тихо сказала, что этой ночью она и так собиралась сходить к Антону. Утром у колодца она обещала передать Олесе ответ Моцака.
— Ой, то ж тяжко — за ночь туда и обратно! — заметила Олеся.