Левку, наверное, никто не слушал, потому что ответа на его речи не было. Полицейские дошли уже до той степени опьянения, когда все говорят, но никто не слушает.
Этим решили воспользоваться арестованные и хоть поговорить о том, о чем днем говорить нельзя даже шепотом.
Молодой парень, Сильвестр Заруба, попавший сюда за то, что перевез на лодке через Стоход раненых красноармейцев, в который раз просил лесника рассказать про Миссюру.
— А то правда, будто Миссюра — советский генерал? Говорят, вроде бы его оставили тут специально.
— Значит, правда, раз говорят, — нехотя отвечал лесник, которого уже допросили и завтра обещали отвести в «Хвоинки». — Видно ж, правда, раз ни днем ни ночью он не дает покоя немцам да полицаям.
— Говорят, и то правда, — продолжал лесник, не видя в темноте, как жадно слушают его. — Вот же два раза попадался он и каждый раз уходил. Да так ловко, что дай бог каждому.
Оляна вздрогнула, услышав слово «попадался». А Сильвестр заинтересованно переспросил:
— Неужели ж попадался? Ну ты так, потихонечку расскажи. Не бойся, мы ж никому…
— А мне теперь чего бояться? «Хвоинки», считай, мои. А больше ж нечего бояться. Ну, так слушай… Армия у Миссюры очень крепкая, целая дивизия. Стоит она в лесу.
— В нашем?
— В лесу от Пинска до самого Ровно.
— Ого-о-о!
— А только Миссюра любит сам все увидеть и разузнать. Один раз и пришел он в Дрогичин посмотреть, что немцы везут на фронт. Да тут его кто-то узнал. Пришел он под видом простого мужика, в постолах. Да кто-то по родинке узнал. У него над правым глазом родинка, большая такая. Вот она-то и спасает его от пуль и всякой напасти.
Оляна облегченно вздохнула: значит, речь не об Антоне, у того нет никакой родинки на лице…
— Ну, забрали его и повели. Он, ничего себе, идет, улыбается, шутки рассказывает.
— Вот человек!
Привели его в дрогичинскую полицейскую управу. Комендант обрадовался. Звонит в Пинск: так и так, поймали красного генерала Миссюру. «Того самого Миссюру?» — удивляются немцы. «Того самого!» — «Ну, вези его сюда. Мы ему дадим перцу. Да смотри конвой надежный организуй». Комендант двух полицаев послал. Таких лоботрясов подобрал, что и от одного не уйдешь! Поехали они на пароконной подводе. Дорога дальняя, задумали перекусить и выпить. Остановились, уж не помню, кажется, в Броднице, совсем под Пинском. Там уже не страшно, что миссюровцы нападут и отобьют своего генерала. Лесу ж там нет, так себе: ольшинка, лознячок. Ну, заехали во двор до какой-то солдатки. «Давай сала!» «Какое теперь сало!» — отвечает баба. «Ну, давай чего-нибудь другого, жрать хотим. Красного генерала целый день везем».
Наварила им хозяйка бульбы в мундире. Поставила ночву на стол. Кинула огурцов десяток. Ешьте, ироды окаянные.
— Ну, думаю, так она не сказала, — возразил Сильвестр.
— Не сказала, но подумала, — настаивал на своем лесник. — Едят бульбу полицаи. Генерал тоже чистит картошку. Макает в соль. Не торопится. А сам все присматривается к ночевке. Чего он присматривается, кто его знает?! Да полицейские этого и не заметили. Они сидят себе возле стола, уплетают. Ночевка пустеет, пустеет…
Видит Миссюра, что выдолблена та ночевка из крепкого дерева. Дно у нее тяжелое, бока толстые…
Когда бульбы стало совсем мало, он начал делить ее между полицаями поровну. А то вы, говорит, быстро едите, а я тихо, не успею за вами. Ну, те ничего. Только ж поделил он не поровну. Одному пять, а другому две картошины. Тот, что получил пять, загородил руками свое и, разумеется, поскорее уплетает. А тот, которого генерал обделил, отодвинулся от стола, даже есть не хочет. «Ну ладно, — говорит Миссюра, — я вас уравняю». Схватил ночевку да по голове недовольного. А потом и другого…
— Ото здорово! — обрадовался Сильвестр. — Каждый думал о своей картошке, а он… Ну, а потом? Забрал оружие — и в лес?
— Да оружия-то у него своего хватает. Ему только до лесу добраться! Он одного коня отвязал и ускакал.
— А полицаи?
— Полицаев повязал, на бричку сложил, как дрова, и велел хозяйке отвезти их в Дрогичин. Не стал убивать, их немцы и сами повесят за такое дело.
Долго молчали, каждый завидовал удаче Миссюры и мечтал о необычайном способе спасения.
Послышался стон и кряхтенье. Это зашевелился новичок, которого все считали уснувшим.
— Водички. Водички бы, — простонал он.
Кто-то в темноте подал кружку. Слышно было, как об нее цокали зубы. Видно, пил человек очень жадно и руки дрожали.