«14 мая 1942 года.
На перегоне от Янова до Пинска разобрано 12 километров пути. Движение поездов было остановлено на сутки. Партизанам помогали жители деревни Потапичи…»
Далее перечислены фамилии.
Когда Миссюра спросил писаря, зачем он вдается в такие подробности, Сурков ответил:
— Во-первых, нам надо знать людей, которые нас поддерживают и смогут поддержать еще не раз. Во-вторых, после войны таких людей, видимо, нужно будет награждать.
— Хэ! — отозвался Миссюра. — Голова! У тебя на плечах голова!
Откуда ему было знать, что у Суркова не только голова, но еще и точная инструкция шефа.
После допроса писарь увел немца. И тотчас же вошел комиссар, возбужденный, энергичный.
— Вот хорошо, что вы одни, — сказал он живо. — Как раз втроем нам и надо поговорить, — и, присев к столу, Моцак жестом пригласил ходившего по комнате и дымившего Крысолова. — От Ефремова радиограмма. Просит откомандировать в распоряжение областного штаба товарища Волгина.
Крысолов настороженно взглянул на комиссара. Но тут же, почувствовав, что допустил оплошность, нарочито заинтересованно спросил:
— Как долго добираться до штаба?
— Да тут, как говорится, воробью верста, а кричику десять, — ответил Моцак. — К вечеру вас и доставят. — И сам пояснил, зачем Ивана Петровича вызывают в штаб. — Это, собственно, я сам и предложил. Извините, что не согласовал с вами. Но я был уверен, что вы не откажетесь… А дело вот в чем. В Бресте нам нужен свой человек, знающий немецкий язык. У нас там один есть, он вам поможет пристроиться. Помнится, вы неплохо играли на рояле.
— Для себя, — скромно ответил Иван Петрович. — Когда меня граф приютил, в доме стоял старенький инструмент, ну я и начал от скуки побрынькивать да так и научился.
— По нотам играете?
— Разбираюсь немножко.
— Тогда совсем хорошо. Будете в ресторанном оркестре играть… А подробную инструкцию получите у товарища Ефремова.
— Я готов, товарищ комиссар, — встав почти по стойке «смирно», сказал Крысолов. — Но домой перед такой длительной отлучкой заехать бы надо. У меня ж там… — он неловко помялся… — подруга…
— Да, ей там, конечно, оставаться опасно. Хотите, мы ее возьмем сюда, хотите, на хуторе где-нибудь пристроим.
— Ей лучше на хуторе, чтобы не была обузой для отряда. После ранения она еще плохо ходит.
— Ее я сам устрою, — пообещал Миссюра, во время этого разговора не отрывавшийся от листовки, принесенной вчера подрывниками. — Сейчас я дам двух хлопцев, плывите домой. А тогда уже завтра поедете в штаб с Александром Федоровичем.
Волгин ушел, и Моцак заговорил с Миссюрой:
— Как думаешь, не подведет? Ты его лучше знаешь.
— Человек он железный, — ответил Миссюра, — самого пана когда-то не боялся.
— Что ты мусолишь эту листовку целый день?
Миссюра поскреб в затылке и рукой указал то место, которое его, видимо, больше всего заинтересовало. Александр Федорович знал содержание листовки — в ней были напечатаны сообщения Совинформбюро о событиях на фронте за последнюю неделю. Но все же, склонившись, прочел отчеркнутый Миссюрой абзац:
— «Наша бомбардировочная авиация произвела массированный налет на железнодорожный узел Здолбунов, где были скопления войск противника…»
Миссюра показал пальцем понравившееся ему слово «массированный» и многозначительно сказал:
— Понимаешь, массированный налет.
— Ну и что ты этим хочешь сказать?
— Так что ж, — крякнул Миссюра. — Такой бы налет и на эту станцию под Брестом, куда они «прячут» свои эшелоны от бомбежки.
— Ну что ж, сообщим эти данные в штаб. А оттуда передадут в Москву, и твое желание будет исполнено.
— Так то еще надвое: будет, а может, и нет. Дел у Красной Армии по горло. — И Антон хитро глянул в глаза Моцаку: — Есть у меня думка — нам самим устроить массированный налет.
— Масса у нас еще так-сяк, найдется, — улыбнулся Моцак. — А вот самолетов…
— А мы без самолетов, одной массой, — подмигнул Миссюра.
И Моцак понял, что командир опять что-то изобретает. Придвинулся, приготовился слушать.
— Я вчера побывал на экскаваторе. Пробовал мотор. Работает. — Последнее слово Антон произнес так, будто бы этим все уже сказано.
— Ну и хорошо, что работает, остается приделать крылышки и можно лететь, — засмеялся Моцак.
Миссюра поддержал шутку:
— Крылышки есть. Я их подсмотрел на восьмом разъезде еще зимой, когда ходил с хлопцами на разборку дороги.
— Ну-ка, ну-ка.