— Отправимся в одно место, там прекрасные виды на местную речушку. Ну же, Габриэлла, не вздрагивайте вы так… — как же тут не вздрагивать, когда господин внезапно схватил меня на руки, чтобы посадить на Вихря. Вообще-то я и сама могла бы справиться, хотя на мне и не было верхового костюма, но месье Ренард, видимо, решил, что без его крепких объятий мне в седло не забраться.
Я и раньше предполагала, что мужчина очень силен (взглянуть хотя бы на его широкие плечи и заметные даже под одеждой мускулы), но уж никак не думала, что мне предстоит лично испытать его. Вообще-то я весила немало. Это вот Эдит хрупка, как тростинка, и легка соответственно, да и Розали маленькая. Я, конечно, тоже ростом не вышла, но веса мне добавляли рано созревшие девичьи формы.
Оказавшись так близко от лица Ренарда, я наконец взглянула на него прямо и убедилась, что Господин еще более хорош, чем мне казалось раньше. Вблизи правильные аристократические черты делали лицо невероятно красивым и мужественным. Не портил его даже небольшой, бледный, едва заметный шрам, рассекающий висок. Необыкновенные ярко-синие глаза смотрели на меня так же пристально, как, наверное, я на него. Время текло, а мы так и стояли рядом с терпеливым Вихрем, который великодушно не прерывал наше обоюдное созерцание друг друга.
К реальности заставил вернуться недовольный всхрап Герцога. Гнедой почему-то с утра уже был оседлан (подозреваю, у Господина водилась привычка устраивать себе конные прогулки каждое утро) и, давно утолив свой голод, жаждал вырваться из тесных стен конюшни.
— Вам… не тяжело? — только и решилась спросить я.
— Поверь, Габриэлла, — усмехнулся Ренард, — такой желанный груз, как ты, я готов взвалить на себя, сколько бы он ни весил.
Я не знала, что сказать на это, да и ответа от меня не ждали. Господин мигом закинул меня в седло, сам запрыгнул на Герцога и слегка тронул шпорами бока коня. Гнедой чуть ли не взвился на дыбы и вырвался из конюшни. Хотя Ренард постоянно сдерживал его, мне постоянно приходилось подгонять Вихря, чтобы не отставать. Очень отвлекала простая юбка служанки, норовившая сползти на бедра и явить мужскому взору мои коленки, но в конце концов я забыла и про неё. Все вытеснили мысли о прекрасном: о прекрасной природе, прекрасном утре, прекрасной скачке, прекрасном коне, прекрасном мужчине…
Черт меня побери, если я когда-нибудь думал, что буду до безумия счастлив, что бастард! Делай, что хочешь, живи, как хочешь, никакому королю нет до тебя никакого дела, и главное — никакой женитьбы! Лео и Рену можно только посочувствовать. Это ж надо так попасть! А главное определились бы уже, какого именно сына герцога Анжуйского хотят женить на герцогине Савойской, а то оба хоронятся.
Ещё в начале лета никто и не помышлял о женитьбе, отец даже партию подходящую не присматривал. Знает, что нас из под палки жениться не заставишь, да и возьмем по-любому девушек из высшего дворянства, герцогиню или графиню, может, маркизу, но по положению они однозначно будут ниже нас. Кто же во Франции ровня самым близким по крови кузенам короля?
И кто, спрашивается, может помешать планам кузенов короля? Ответ оказался на поверхности: сам король! А дело все в том, что Испания в последнее время очень уж обнаглела, и меж нами только Савойя. Все бы ничего, только Мадрид так и норовит перекупить герцога Савойского, чтоб расквартировать свои войска, считай, на нашей границе. И в сей критический момент наш король возьми да и вспомни о своих кузенах и о незамужней дочери правителя Савойи. И вот Его Величество повелевает сыну герцога Анжуйского взять в жены юную герцогиню Савойскую. Естественно, ни Лео, ни Рен не горят желанием обзавестись супругой двадцати восьми лет, не блещущей умом и красотой.
Откуда знаю, что нет в юной герцогине ни первого, ни второго? Да лично видел. Принесла однажды нелегкая герцога Савойского со всей семьей во Францию, и ехали они, как назло, прямиком к Тулузе, ровнехонько через наш гарнизон. Ну что сказать? Угораздило не только увидать юную герцогиню, но и обратить на себя её внимание. Всегда знал, что не писаный красавец: невысокий, сутулый, волосы короткие, соломенные, зубы кривые, брови и ресницы рыжие, веснушки мелкие на щеках, глаза отцовские, чернющие, словно дулья пистолетов. Короче, эталоном внешности никогда не был, то ли дело братья, и ни разу не пожалел об этом. Кто ж знал, что у юной герцогини такой специфический вкус! Вздумалось ей в меня влюбиться, и вот теперь мне с завидным постоянством приходят письма от сей благородной дамы с горячими признаниями в трепетных чувствах. Я уж и слуге запрещал личные послания от неё приносить, но находчивая мадемуазель нашла другой способ: подсовывает свои письма в военную корреспонденцию. Не могу же я, как начальник гарнизона, послать ко всем чертям всю почту! Узнав, что вскоре выйдет за одного из моих единокровных братьев, юная герцогиня ничуть не расстроилась, а напротив, восприняла это как подарок Небес. Ведь я могу бросить свою унылую службу на границе и перебраться в родовое поместье, где мы будем «самозабвенно предаваться нашей страстной любви» под носом у рогатого супруга. Дальше шло такое подробное красочное описание картины «Прелюбодеяние законной жены и незаконного брата», что я всерьез заподозрил герцогиню в покровительстве борделю, очень уж узнаваемы были повадки заправских шлюх. Да и её убежденность в том, что случай — Божие благословение нашего блуда, говорит о многом.