— Мы едем за ужином, сразу же вернёмся.
— Такое я уже слышала. Потом вы исчезнете втроём до полуночи.
Но этого никогда не было. По крайне мере, втроём мы такое никогда не проделывали. Мэгс вздыхает, говоря Либби взглядом: «Как же ты меня достала».
Как же хорошо сидеть в машине Мэгс с опущенными окнами и чувствовать себя свободной. Мы сигналим проезжающей мимо маме, её проржавевшая Субару снова сжигает бензин на дороге. Сквозь зеркало я наблюдаю, как она съезжает на подъездную дорожку и идёт к дому посмотреть на проделанную Хантом работу.
У Годро полнейшее сумасшествие — люди понимают, что скоро лето закончится. Ко Дню Труда окна выдачи заказов закроются, и рекламные щиты будут расписаны фразами «Спасибо за ещё один сезон!»
Открывается задняя дверь кафе, и я узнаю мигранта с полей в переднике, вытряхивающего мусор в бак. Должно быть, мистер Годро платит им незаконно за помощь на кухне. Ха, семейный бизнес значит.
— Закажешь мне, хорошо? — Я отдаю Мэгс десятку, чтобы она не выносила мне мозг.
Я сижу за пустым столиком, наблюдая, как мигранты завязывают мешки с мусором, и размышляю, как же ужасно собирать голубику целый день, а потом пахать здесь до закрытия. Вдруг рядом со мной кто-то садится.
Шэй. Я шокирована тем, что забыла, как он выглядит за пределами работы: его волосы влажные от недавно принятого душа, а приятная белая рубашка-поло намного лучше тех, что носят парни в будние дни. Ну это же Шэй. Он покупает кроссовки только нужной марки и постоянно пытается выжать максимальную скорость на своем мотоцикле «Кавасаки Ниндзя 300». Я цепенею под взглядом его львиных глаз.
— Мои поздравления.
Я хмурюсь.
— Что?
Он кладёт между нами брошюру. Узнав в ней брошюру Пляжного Фестиваля, всё моё приподнятое настроение вмиг пропадает. Миссис Хартвел, видимо, очень спешила с её публикацией.
На обложке напечатаны крючковатые надписи и фотографии с прошлогоднего фестиваля: корова Гернси, выигравшая голубую ленту на конкурсе домашнего скота, блюда с лобстерами и дети на карусели. По ладоням Шэя можно заметить, что он много работает.
— Я слышал про тебя, но до последнего не верил. — Он пролистывает брошюру, остановившись на двенадцатой станице.
Выражение моего лица не меняется, но чувство стыда как никогда горчит, стоит мне взглянуть на хмурую блондинку рядом с глупым вымышленным описанием — Дарси планирует путешествовать — как я жалею, что не ушла с конкурса красоты. Теперь все знают. И хуже всего, что знает Шэй.
Он пододвигается ближе ко мне. От него пахнет кремом для бритья и мятной жвачкой, которую он, скорее всего, выплюнул перед тем, как подойти ко мне. Шэй дразняще ведёт себя, как будто есть какая-то шутка, понятная только нам.
— Ну они понимают, с кем связались? О твоей репутации уже должны знать в округе Хэнкок. А около развалившейся дыры, в которой ты живёшь, нужно было давно повесить знак.
Шэй живет с отцом и его девушкой в малюсеньком модульном доме на Мерилл Авеню, перед которым стоят старомодные декоративные садовые шары. Так что я не понимаю, кем он себя возомнил. Складывают руки на груди и смотрю перед собой.
Шэй ненадолго замолкает.
— Почему я от тебя так ничего и не слышал? — Я изучаю взглядом пятна на тротуаре и краешек упаковки из-под кетчупа около ножки столика. — А? Я думал, ты позвонишь.
Обычно я бы ответила, что «Телефоны работают в обоих направлениях», но, кажется, что настоящая я спряталась куда-то подальше и видна только проблесками. Шэй протягивает руку, пытаясь проявить нежность, и поглаживает мои волосы. Я отстраняюсь от него. Шэй не двигается, устремив на меня пронзительный взгляд, как будто пытаясь увидеть меня насквозь. Желваки на его челюсти двигаются, он раздражённо хрипит и наклоняется к моему уху:
— Можешь забраться на сцену, надеть красивое платье и наговорить милых вещей, пытаясь понравиться людям. Но я буду там, зная, что поимел тебя. А для этого мне и стараться не пришлось. Также, как и многим парням. Никто не даст корону дрянной шлюхе, которая напивается так сильно каждые выходные, что не знает, на чьём заднем сиденье оказывается.
Слова повисают в воздухе. Изнутри меня начинает пробиваться огонь, наполняя все моё тело — я вспоминаю, кто я такая, поворачиваюсь к Шэю и говорю ему прямо в лицо:
— Я надеру тебе задницу в понедельник.
Шэй фыркает, откидываясь назад.