Он присаживается на корточки рядом со мной. От Джесси приятно пахнет испариной и природой.
— Получила мои сообщения? — Я убиваю ладонью слепня. — Как ты?
— В порядке, — утробным голосом отвечаю я, отрывая кусочек хлеба от сэндвича. — А ты?
Под его левым глазом расплылся фиолетовый синяк, белок покрыт лопнувшими сосудами, а на щеке красуется большая царапина, которая выглядит довольно неприятно.
— Бывало и похуже.
Сегодня я немного наблюдала за Джесси: работает он медленно и при этом закусывает щёку, как будто внутри его что-то беспокоит. Может быть, рёбра болят. Мейсон собирает ягоды рядом с ним. Наверное, всё это время он выслушивал разговоры Шэя и Джесси обо мне, когда одного из парней не было рядом. Он должен был знать, что когда-то случится непоправимое. Я снова бросаю взгляд на дорогу.
— Ты с ним говорила? — Джесси понимает, о чём я беспокоюсь. — Если он тебя достаёт — просто скажи мне.
— Ай, хватит. Вчера ты набросился на него ради себя, а не меня. — Нелл вздрагивает от тона моего голоса и подтягивает колени к себе, становясь меньше. — Шэй разбил мне лицо. Таким оно тебе уже не нравится, вот ты и ударил его. — Я медленно выдыхаю, а вокруг воцаряется потрясённое молчание. — Мне жаль, что Шэй причинил тебе боль. Но не ради меня ты в это ввязался. — Джесси продолжает смотреть мне лицо. — Я с ним сглупила. И мне жаль, правда. Я не знала, какие отношения были между вами на самом деле. Но если ты злишься из-за всего этого сбора... Ну, с Шэем покончено. Боб больше не пустит его на поле.
— Да. Но его так и не поймали.
Я сжимаю сэндвич, упакованный в фольгу, и быстро проглатываю остатки.
— Его не поймали, потому что никто ничего не предпринял.
Джесси застывает на месте, его губы побелели и не двигаются. Он сжимает ладонью колено, и я замечаю притёртую грязь на его большом пальце — такую только пемзой получится оттереть.
— Значит, так?
Я искоса смотрю на него.
— Видимо.
Он встаёт и на пару секунд кладёт ладонь на мою макушку. Затем его пальцы соскальзывают.
— Береги себя, Дарси.
— Несомненно, — слабо отвечаю я, когда он уходит.
К тому времени, как Либби и Нелл возвращаются домой из Бэнгора, наступают синеватые сумерки. Я наблюдаю из окна гостиной, как Нелл бежит через газон, прижимая к себе длинный чехол с платьем. Её лицо светится от счастья, а волосы подпрыгивают на плечах, когда она перепрыгивает через первую ступеньку и исчезает в трейлере.
Видимо, Нелл нашла его — то самое платье.
— Покажи. — Мэгс бросает на Нелл взгляд, падая на кровать. — Серьёзно? Ты нам даже не покажешь?
— Нет. Тогда испортится всё впечатление.
Нелл макает спонж в зелёный консилер.
— Хотя бы скажи, какого оно цвета.
— Оно — то самое! Больше вам ничего не нужно знать.
Нелл касается моих плеч и приподнимает мне подбородок — мы отражаемся в зеркальце Мэгс. Лёгкими движениями она прикасается спонжем к моему лбу и носу, затем с помощью кисти растушёвывает консилер под глазами — так она поймёт, сможет ли скрыть под макияжем мои синяки в день конкурса. Посмотрев на меня, можно подумать, что я упала лицом в тарелку с фисташковым пудингом.
— Ты же разбираешься, да? — Я наблюдаю за Нелл в зеркале, когда она разглаживает пальцами мою кожу. — Не обижайся, просто выглядит... как...
— Зелёный консилер хорошо убирает красноту. Миссис Хартвел же сказала тебе, что он поможет? — Прикосновения её пальцев настолько нежны, что напоминают крылья бабочек, порхающих над моим лицом.
— Тепло моей кожи поможет хорошенько растушевать его. А твои пальцы — лучшее средство для нанесения любого макияжа.
— Держись, Школа Косметологии Паулины, — бормочет Мэгс с улыбкой, листая один из своих ежегодников.
— Затем мы наносим тональный крем.
Нелл покрывает моё лицо толстым слоем тональника — так я никогда не делала, зато теперь не виден зелёный консилер. Я выпрямляю спину, не отрывая взгляда от зеркала.
Мэгс перелистывает страницу и фыркает.
— Я извиняюсь, но какой же он придурок.
Она остановилась на развороте с непостановочными фотографиями. Её большой палец указывает на фотку Кеньона, которого запечатлели вполоборота за партой в классе: на нём надета кепка-гансовка и толстовка, глаза прикрыты тяжёлыми веками — здесь он больше похож на Кэт, чем на себя.
— Он не придурок, — заступаюсь я. — Просто... — Даже не знаю, остались ли мы с ним друзьями, но я всё равно продолжаю заступаться за него. — Он испугался, поэтому и облажался.
— Держа у себя машину целый год? Это больше, чем облажался. Как он мог не догадаться, что это худшее, что он мог сделать? Ему ещё повезёт, если его в тюрьму не посадят.