— …вы мне обещаете. Железно. Насмерть. Если не обещаете, вы мясо. Если обещаете и не сделаете — тоже. Приду и буду есть, начиная с ног. Дня три. И просить меня будет без толку, потому что я буду другой. Глухой и очень голодный.
— Говори… — начал Игорь, а Катюша одновременно с ним закончила:
— …что?
— Вы исполните одно моё желание. Только одно. Оно вам по силам. Трёх не надо — я не рыбак, вы не золотая рыбка. Обещайте. Если один останется в стоке, исполнит второй.
— Да!
— Сделаем. А какое желание?
— Потом скажу. По ту сторону. Теперь за работу.
Дело пошло. Игорь надсаживался с насосом, то и дело проверяя по манометру — как давление? — и меняя шланги, потому что сгнившая резина регулярно лопалась. Каждый раз приходилось натягивать шланг на переходник и туго-натуго закреплять витками проволоки. Не лучше шло у Кати — испарения загустителя мутили разум. Занят был и Охотник — подняв капот, возился с мотором УАЗа.
Снаружи билась и царапалась несытая орда, в ворота долбили едва не бревном. Даже вмурованные в стены петли пошатывались, и сыпалась извёстка. Каждая рожа, умудрившаяся подтянуться до окошка, выхаркивала порцию бессвязных угроз, ругательств или мольбу: «Ну. кусочек! Хоть пальчик! Хоть ухо дай!» Потом, поняв, что просить напрасно, плевала внутрь зловонной слюной, похожей на чёрную жижу.
И мухи, эти мухи!.. Им решётки не мешали, они просачивались в гараж и зудели. Сновали над головами, сидели на стенах и потолке, плотоядно потирая лапки, пытались сесть на кожу. Вначале Катя вскрикивала, вскакивала и гоняла их мешалкой, потом перестала замечать.
— Пе-ре-кур, — тягучим языком, словно жуя ириску, объявил Охотник.
— Не курю. — Выдохшийся Игорь осел у стены.
— И хорошо. А то б по рукам получил. Тут чиркнешь — взлетим на воздух.
Сомлевшая от запаха Катюша оползла рядом с Игорьком, уронила ему на плечо тяжёлую голову. Вой за стенами, долбёжка в ворота, мушиный зуд еле слышались. Щурясь и моргая, глядела она, как Охотник набирает в шприц жидкость из ампулы. А пальцы-то деревянные… вот, уронил.
— Дай я сделаю. Спирт есть?
— Кожу обрабатывать не нужно. Я микробов не боюсь.
— Но ведь лечишься?..
— Это не лекарство. Энергия в жидком виде. В мясе, в рыбе его крохи, а тут — химически чистая жизнь… — глубоко, долго вдохнув, Охотник откинул голову назад. Речь его прояснилась, фразы стали длинней, голос — чище. — Я начинаю острей ощущать. Чую твой запах. Даже желание появилось…
Она с опаской отодвинулась. Заметив её движение, он отрицательно мотнул головой:
— Другое. Тебе лучше не знать, какое.
— Аппетит? — мрачно спросил Игорь.
— Ага. Зверский. Проходилось терпеть, когда очень хочется?.. Это и есть мука. Не бойся, я выдержу. Привык.
— Почему ты с домом, с машиной, а эти как рвань? — спросила Катя, лишь бы увести разговор от еды. Даже сейчас, когда она устала, ослабла и надышалась паров, ей сильнее, чем когда-либо, хотелось жить — прямо-таки каждая мышца возмущалась против воющих за стенами. От этого по всему телу бежали крупные мурашки, а ноги отнимались.
— Винтовка даёт власть, — блеснул эрудицией Игорь. — С такой горелкой!.. Ясно как пень, что будешь на особом положении.
Охотник поморщился:
— Скажешь тоже. Просто голова варит, не всю пропил. Стал себе ладить гнездо… не валяться ж падалью в канаве. Кто может говорить, собрали сход: будь охотником, ходи в мир, то да сё. Дураков стадо, пастуха надо… Восстановил внедорожник, начал ездить за покупками. Отсюда по мосту ногами не уйти, а на колёсах — вполне себе.
— Что это за место? — Игорь поднялся, подошёл ближе. — Мы шли по карте, самое большее на километр промахнулись — из-за тумана.
— Карта… Сток не увидишь, пока не войдёшь.
— Мобильник возьмёт отсюда? — почти без надежды спросила Катя. — Влезть на крышу… на дерево…
— Забудь. Ни сети, ни солнца, ни времени — одна сточная грязь.
— Я пить хочу, — помолчав, подавленно промолвила она.
— Терпи. Если съешь, выпьешь — останешься тут. Можно уколы, они настоящие, от вас. Стекло не гниёт, ампулы целы…
— Поганое место, поганое… — сжав кулачки, Катюша затрясла головой. — Чтоб оно провалилось!
— Ниже только котельная, — нехорошо хохотнул Охотник. — Оттуда к нам дымок идёт. То-то и тепло, что подогрев…
— Вернусь — везде обозначу, где ходить нельзя, — пообещал Игорь вслух. — Привязку к местности я запомнил.
— Не трудись — она есть… на старых картах. Теперь не вернёшь.
— Она?.. Что — «есть»?
— Деревня. Её убили. Зачеркнули и выселили. «Нежилая» — видел такой топографический значок?.. А живое место просто так не умирает, оно остаётся… со знаком минус. В лучшем случае град Китеж, в худшем — сток. Типа ямы, ниже уровня жизни. Сюда и льётся всё, что вниз течёт. Отстой, короче. Под мост — помои, по мосту — люди.