От ностальгических мыслей о доме и светящегося экрана смартфона её отвлёк звон колокольчика, раздавшийся у входной двери в бар.
Мужская фигура в темно-синем драповом пальто молча прошагала от входа к барной стойке, попутно хлопая ладонями по карманам в поисках чего-то. Мельком взглянув на девушку за барной стойкой, очень похожую своими платиново-блондинистыми волосами, светлой фарфоровой кожей и серо-зелеными глазами на урожденную шведку, мужчина по-шведски обратился к ней:
- Один капучино, пожалуйста, - достал из портмоне пятьдесят крон и положил на стойку. – Сдачи не нужно.
Девушка-бариста отозвалась также по-шведски:
- Спасибо. Можете пройти за столик, я принесу. - Взяла со стойки деньги и, отвернувшись, приступила к приготовлению кофе.
Мужчина прошёл за столик у самого окна и, не снимая пальто, сел в кресло и хмуро уставился сквозь стекло на темно-серую набережную, только-только обретающую цвета по мере того, как светало.
Девушка подошла к нему уже через три минуты, поставила на столик чашку с ароматным напитком, покрытым светло-коричневой пенкой. Мужчина, будто очнувшись, отвел взгляд от окна, и, подняв его на девушку, сказал по-шведски с достаточно мягкой и звонкой, несвойственной шведам интонацией:
- Спасибо, - он мимолётно взглянул на бейдж с именем на груди девушки, и добавил: - Лена.
- Пожалуйста, - отозвалась она с улыбкой, переставшей быть дежурной. Ей приятно было, когда посетители обращались к ней по имени. Звук её собственного имени, хотя оно и входит в список самых распространённых шведских имён, всё-таки напоминал ей о родных краях, что действовало на неё, как глоток глёга в промозглый день: на душе сразу становилось тепло и уютно.
- Пожалуйста, - приветливо отозвалась она, и, оставив явно отягощённого серьёзными мыслями мужчину в гордом одиночестве за столиком, удалилась за барную стойку.
Сидя на своём высоком барном стульчике, она от безделья то и дело поглядывала на незнакомца: чаще всего в бар заходили либо местные постоянные посетители, чьи лица она уже успела выучить, либо туристы – но на беззаботного туриста этот хмурый синеглазый брюнет был не похож. На местного, собственно, по понятным причинам,тоже.Он молча попивал из чашки кофе, скосив рассеянный взгляд в окно. Она воспользовалась его отвлеченностью, чтобы рассмотреть своего единственного посетителя получше: на вид ему было около тридцати, может, слегка за тридцать – об этом ей сообщали неразглаживающиеся морщинки на широком лбу, а красиво очерченные мужественные скулы, широкий прямой нос с легкой горбинкой и слишком красивый для мужчины изгиб верхней губы в форме «лука Купидона» приковывали к себе взгляд девушки, как магнит притягивает безвольную железяку. В скандинавских мужчинах, безусловно, присутствует шарм, но в этом мужчине шарм был совершенно другой. От него веяло чем-то тяжелым: суровой молчаливой уверенностью и сосредоточенной готовностью к чему угодно, несмотря на рассеянный взгляд. Он явно был не местным, более того, она готова была поклясться, что чувствовала в нём что-то, что погружало её в мучительную ностальгию по дому.
Так или иначе, возможность наблюдать за единственным утренним гостем пропала, как только он сделал последний глоток и, ни секунды далее не медля, поднялся, и, поправив воротник пальто, кивнув Лене, бросил по-шведски:
- До свидания, - торопливо прошагал к выходу, и, выйдя из бара, сопровождаемый прощальным звоном колокольчика, закрыл за собой дверь.
В Москве ей никогда не было скучно: там у нее осталось много друзей. Там она когда-то играла в рок-группе, которую они сколотили с несколькими приятелями по колледжу, и даже выступали на нескольких мероприятиях. Хотя бы там ей пригодилось полученное музыкальное образование: закончив музыкальную школу по классу гитары и вокала, она впервые взяла в руки инструмент не для того, чтобы учить урок или сдавать экзамен, а чтобы просто играть для зрителя, только в начале студенчества, в колледже. Здесь же она снова всё забросила. Спорт она тоже оставила в Москве - навыки бразильского джиу-джитсу ей были в этой стране ни к чему. Зато на память о регулярных занятиях спортом ей осталась прекрасная подтянутая спортивная фигура, впрочем, ничуть не умаляющая её, Лениной, женственности. Высокая подтянутая блондинка с четко очерченными, утонченными чертами лица: остробородым личиком, аккуратным прямым носиком, в меру пухлыми губами с аристократическим изгибом, живыми и немного лукавыми серо-зелеными глазами своей, очень даже северной, красотой, даже несмотря на неизменный спортивный стиль в одежде, впечатлила очень многих молодых шведов мужского пола на своём курсе, да и не только их. Много тусоваться ей здесь было некогда, но несколько приятелей по университету у неё здесь всё-таки было: красавчик Кристиан – молодой испанец двадцати пяти лет, который жил, по совпадению, в её же доме, этажом выше, швед Стефан и его девушка-шведка Агата, жившие в общежитии университетского кампуса, и Марта – коренная жительница Стокгольма, впрочем, с весьма несвойственной урождённой шведке внешностью: по-ирландски рыжими волосами и ярко-карими глазами. Марте было уже двадцать девять, и Лена очень удивилась, узнав о её возрасте, ведь Марта училась на том же самом первом курсе, что и Лена. Оказалось, для шведов как раз-таки страннее видеть совсем юных студентов, таких как Лена, на университетской скамье. А вот «великовозрастные» по российским меркам студенты здесь никого не удивляли.