Тяжелая дверь открылась. Белый свет из окошка пронзил глазок, упав блеклым пятном на впавшую щеку Макса. Парень держал в своих руках поднос с едой и кружечку зеленного чая, аромат которого быстро заполнил комнату. Запах мяты и лимона. Приторный аромат утра.
- Что происходит? – спросила Мелисса – Макс! Что ты делаешь?!
Парень не отвечал ей. Он лишь медленно спускался по нескольким ступенькам, которые вели на бетонный пол. Парень даже не видел лица Мелиссы, зато улавливал черты ее тела. Вместо штрихов ее лика, рисовались помехи. Знаете, такие шумные и противные телевизионные помехи. Не было ни глаз, ни уст, ни носика, лишь бесконечные серые линии. Девушка без лица, но с шикарным телом. Она, можно сказать, сидела на полу, вытянув ножки, обтянутые чулками, вперед. Мелисса тяжело дышала, а ее грудь вздымалась, создавая напряжение пуговкам ткани. Макс зацепился свитером за гвоздик, проткнувший черную нейлоновую ткань. Парень даже не слышал голоса девушки, лишь бесконечное шипение.
- Макс! Ты меня слышишь?! Что ты делаешь?!
Щелк. Помехи ушли, оставив лишь едкий запах паленых проводов. Лицо Мелиссы рисовалось заново. Но с одним исключением. Ее глаза. Они были аккуратно заштопаны, словно самые лучшие профессионалы мира проводили эту операцию. Такие тонкие и изящные швы полосовали ее веки, не позволяя им открыться. Нити были окрашены в кровавый цвет стыда. И этот гнойный запах въедался в ноздри. Гной, который был зашит внутри век. Его капельки сочились через маленькие щелочки глаз, стекали по щекам и падали на пол. А может это были просто слезы? Липкие и пахучие слезы.
- Макс! – повторила Мелисса – Что ты делаешь?
Молодой человек поставил поднос рядом с девушкой. Сжав свободной рукой в кармане фиолетовую баночку с пилюлями. Макс ничего не говорил. Он лишь достал из резаного комода длинную цепь с оковами на ее конце. Щелк. Металлический круг обхватил ногу девушки, собрав ее чулочек в замысловатой складке. И снова это были не те тяжелые объятия, скорее теплота, как матери прижимают к себе своих мертвых детей, рыдая. Ласка в вуали безысходности. Щелк. Наручники с кистей девушки упали на бетонный пол, создав оглушительный грохот.
- Тебе нужно покушать – тихо произнес Макс
- Зачем ты это делаешь?!
- Я не знаю – так же спокойно ответил парень – Я и сам не понимаю, зачем сделал это. Поверь мне!
- Так отпусти меня! – выкрикнула Мелисса, и из уголков ее глаз потекли линии соленых речушек
- Я не могу
- Почему, мать твою?!
Макс, сам того не ожидая, сильно схватил девушку за руку. Он чувствовал, как бьется ее сердце, как тихо скулит душа, подобно собаке, которую приласкали чужие руки, чтобы однажды утопить в холодной реке или закопать живьем, забив черной землей легкие и дыхательные пути. Чтобы она заткнулась навсегда.
- Потому что у моей дочери есть только я!
- Какое это имеет отношение к нам?!
- Я не хочу уехать за решетку, тварь! Не оставлю ее одну!
- Макс, пожалуйста – протянула девушка – Я тебя умоляю, отпусти меня. Из моих уст не вырвется и слова о тебе! Прошу!