«… Вот он! Я вижу его, как Макс играет на лужайке! Но с кем?! Ведь наша победа мертва! Она умерла при родах. Боже! А он качает ее на лужайке, улыбаясь солнцу, которого тоже нет! Сколько лет я старалась уничтожить его проблемы, но они мощнее! Я выбилась из сил! И нашей победы нет с нами! А значит, мы проиграли этот бой! …».
- Что ты такое говоришь?
- Очнись! Ты же должен помнить! – Виктория заплакала – Почему ты не помнишь?!
- Что?! – Макс повысил голос – Что я должен помнить?!
- Как мама повесилась из-за тебя!
- Заткнись!
Макс сильно ударил Викторию по лицу тыльной стороной ладони. Девочка рухнула на кровать. Всего лишь проекция, иллюзия, но она такая живая в психике. Казалось, парень даже почувствовал, как хрустнула ее челюсть. Ужас прошел сквозь тело, словно разряд тока, испепеляя кости дотла, перекрашивая их в черный цвет копоти.
«… В один момент, мне показалось, что я излечила его. Он стал совершенно другим, таким добрым и обыкновенным. Макс перестал видеть того, чего нет. И этот ребенок, что родился мертвым, должен был стать отправной точкой нашей счастливой жизни. Но у судьбы другие планы. В миг мы вернулись в прошлое. Наверное, даже глупые наркотики не помогут ему. Он вновь застрял в галлюцинациях, а я увязла в чувствах и безысходности…».
Виктория смеялась, выдавливая слова.
- Папа, я давно мертва!
- Заткнись!
Парень сел на тело дочери, обхватив ладонями ее шею. Он чувствовал, как кровь бежит по венам, спеша наполнить сердце багровой теплотой. Руки сильнее сдавливали аорту. И сквозь этот барьер, Виктория старалась смеяться громче, а вскоре, ее голос превратился в тонкий хрип. Лицо девочки растекалось по кровати, словно собранное из капелек воды. Черной воды. Макс старался поймать влагу в свои ладони, но она просачивалась сквозь пальцы, растворяясь на белоснежной простыне.
- Нет! – глаза Макса извергали слезы – Нет! Не может быть! Твою мать!
Тело Виктории таяло, как исчезает бесконечный снег после длительной зимы, когда его душу ласкают языки раскаленного солнца. И в этом потрясающем театре психики, Макс, словно идол времен, бог забытых племен, старался вдохнуть хотя бы момент их победы.
- Нет! Милая!
Но дочь молчала. Вернее, она почти исчезла в этот миг. Белая простыня лишь принимала в себя ее тающее тело, чтобы высушить последние капельки мечты. Макс даже не мог пошевелиться, слезть, закрыть глаза. Паралич целой души.
«… Макс, если ты когда-нибудь выйдешь из этой комы, сможешь различать реальность и вымысел, то беги! Скрывайся там, где лабиринты психики не найдут тебя! Прошу, Макс.
Знай, я всегда любила тебя. И даже сейчас, когда от мира мертвых меня отделяет шаг, я смогу чувствовать тепло. Просто нет больше сил. Как тяжело писать последнее письмо. Но больше нет сил.
Прости меня, Макс.
Помни, любовь – реальность наших душ. Прощай».
Мелисса выронила из рук старую тетрадь, почувствовав, как грубая веревка коснулась ее кожи. В зеркале, которое уныло стояло под окном, девушка разглядела лик Макса. В его руках находилась старая веревка, она обкручивала шею Мелиссы.
- Что ты делаешь, Макс? – шепотом спросила девушка
- Тебя ведь тоже нет!
Их взгляды вновь попали в аварию там, в зазеркалье. Они разбились друг об друга, как, вечно куда-то спешащие, машины. И лишь капли крови выдали в воздухе непонятные танцы смерти. Макс сильнее сжал веревку на шее Мелиссы. Девушка даже не сопротивлялась. Она смотрела в глаза своему мучителю, улавливая их сквозь зеркальную проекцию. Нет, в этом взгляде не было ненависти или боли, лишь бесконечное чувство любви. Странно. Даже за шаг до смерти Мелисса любила это чудовище. Больной элемент общества, призванный сходить с ума в ежедневных прогулках, пораженный организм, чьи грезы стали явью. И можно ли винить его? Ведь жизнь Макса – тот самый сладкий сон. Мука или дар? Уйти из реальности, смешать краски эпидемии с человеческой жизнью, чтобы получить совершенно новую вселенную. Дар.
Воздух уже не поступал в легкие Мелиссы, но ее глаза наполнялись любовью, которая путалась в кровавых капиллярах, лопнувших, перекрасивших зрачки в кровавый цвет. Даже сейчас она любила его. И эти чувства невозможно заглушить болью или мерзостью. Они сильнее! Тело девушки приобретало синеватый оттенок, а руки тряслись, выплясывая непонятный вальс. Из глаз Макса побежали слезы, которые рисовали узоры на его щеках. Он чувствовал, как жизнь девушки спешит из ее организма, ползет по рукам парня, создавая новый сюжет, абсолютное чувство, прекрасный портрет эмоций.