Одно время от слишком откровенного вмешательства короля Франции удерживал франко-английский мир. На английском троне друг друга сменяли капетингские принцессы; об открытой поддержке мятежников не могло быть и речи. В 1305 г. Филипп Красивый позволил арестовать и казнить Уоллеса, даже не сделав вида, что защищает его. Но непрерывная борьба, которую Эдуард II был вынужден вести против шотландских баронов и нового короля Роберта Брюса — бывшего соперника Баллиоля, — удерживала англичан вдалеке от Гиени. Пограничные конфликты, короткие военные экспедиции, беспокоящие действия на местах, — для Эдуарда II, чья рыцарская армия была разбита в 1314 г. при Бэннокберне в результате атаки шотландских крестьян, вооруженных крепкими копьями, Шотландия была настоящим оттягивающим абсцессом, который обеспечивал Франции относительное спокойствие.
К этому делу в 1333 г. вернулся Эдуард III. Но он повел дела с бесконечным терпением. Какой прок от далекого Гиенского герцогства, с нечеткими границами и откровенно урезанного, если силы Англии на самом острове подрывает явно независимая Шотландия? Филипп VI, чьим замыслам отвечало затягивание шотландского конфликта, предоставил своим традиционным союзникам выпутываться самим. Валуа не мог рисковать новыми осложнениями во Франции, зная, что его власть еще слаба. И как бы Фландрия ни дорожила связями с Шотландией, суконная промышленность крупных фламандских городов нуждалась в английской шерсти. Король Франции довольствовался ролью наблюдателя.
Временное подчинение шотландцев еще раз было достигнуто при помощи силы. На ближайшее время Филипп VI обеспечил себе мир. Но в дальней перспективе он проиграл: союз с королем Давидом Брюсом был бы полезней для Франции, если бы Брюс был сильнее и у него были причины проявлять признательность.
Тем не менее переговорный процесс застопорился. Едва Филипп VI пообещал английским послам срочно вернуть аквитанские земли, как он написал местным чиновникам, чтобы те пока занимались этим делом. Уполномоченные, отправленные обоими королями в Гиень, чтобы разобраться в деталях положенных возвратов, столкнулись с самым откровенным саботажем. Юристы без нужды усложняли все дела, а баронов мало заботило право, кроме процедуры, позволяющей все остановить и без конца направлять апелляции.
Папскую дипломатию больше интересовали шотландские дела, чем гиенские. Бенедикт XII справедливо считал, что англо-шотландская война создает главную угрозу европейского конфликта, с тех пор как в нее снова мог вмешаться король Франции. Участниками шотландского конфликта стали граф Намюрский, граф Гельдернский, граф Юлихский, направившие свои отряды в распоряжение Эдуарда III. Моряки из Дьеппа и Руана делали каперские вылазки против моряков из Саутгемптона, и вполне разумным было ожидать, что новая война разразится на Ла-Манше, а не близ Сен-Сардо.
Отдавая в своих заботах предпочтение шотландскому вопросу, папа и его нунции косвенно играли на руку королю Франции. Последний мог предоставить Давиду Брюсу, бежавшему во Францию, довольствоваться холодным приемом в Шато-Гайяре. Важны были не столько успехи шотландцев, сколько угроза, которую они постоянно создавали для Англии: Эдуард III без конца осаждал замки и заключал бесполезные перемирия, в которых папа всякий раз усматривал возможность для крестового похода на Восток.
Власть Филиппа VI укрепилась по сравнению с временами его восшествия на престол. Он не придал никакого значения тому, что многие сочли дурным предзнаменованием: в июле 1336 г. гроза разметала все приготовленное для праздника по случаю рождения его второго сына. Тянуть время больше не было необходимости. В том же 1336 г. Филипп VI Валуа предпринял ряд инициатив.
В марте он был в Авиньоне, где новый папа Бенедикт XII — цистерцианец Жак Фурнье — начал возводить мощную крепость, которая знаменовала его намерение остаться здесь, далеко от политических бурь Рима, но и за пределами Французского королевства, где его независимость была бы плохо гарантирована. Беседа папы и короля была поединком с перевернутым фронтом: король желал, чтобы крестовый поход был объявлен немедленно, папа считал это пока невозможным. Осторожность понтифика была во всех отношениях оправданной: Запад, пребывавший в состоянии глубокого раскола, не имел средств на подобное предприятие. Валуа, искренний в своем желании, был раздосадован: ведь два года назад договорились, что главой экспедиции будет он…