Он хотел встать и уйти, и слова прощанья уже готовы были слететь с его губ, как вдруг раздался неожиданный стук в дверь.
Миссис Уинни вскочила.
— Кто там? — крикнула она.
Дверь отворилась, и вошел мистер Дюваль.
— Добрый вечер,— весело сказал он, направляясь к ней.
Миссис Уинни вспыхнула от гнева и устремила на него грозный взгляд.
— Почему вы входите ко мне без доклада? — воскликнула она.
— Виноват,— ответил он,— но в моей корреспонденции я нашел вот это...
Поднимаясь, чтобы с ним поздороваться, Монтэгю увидел у него в руке вырезанную из газеты оскорбительную заметку. По тому, как Дюваль вздрогнул, Монтэгю понял, что тот лишь сейчас заметил его присутствие в комнате.
Дюваль перевел взгляд с Монтэгю на свою жену и только тут обратил внимание на ее слезы и возбуждение.
— Прошу извинить,— сказал он,— очевидно, я здесь лишний.
— Разумеется,— ответила миссис Уинни.
Дюваль сделал движение, чтобы удалиться, но не успел ступить и шага, как она быстро скользнула мимо него и вышла, громко хлопнув дверью.
Дюваль посмотрел ей вслед, взглянул на Монтэгю и расхохотался.
— Ну и ну! — сказал он.
Потом, умерив свою веселость, добавил:
— Добрый вечер, сэр.
— Добрый вечер,— ответил Монтэгю.
Монтэгю слегка дрожал, и это не укрылось от Дюваля; он добродушно улыбнулся.
— Вполне подходящая ситуация для семейной сцены,— сказал он.— Но, прошу вас, не беспокойтесь — сцен между нами не будет.
Монтэгю не нашелся, что на это ответить.
— Я обязан Эвелин своим извинением,— продолжал Дюваль.— Видите ли, это вышло совершенно случайно — из-за газетной вырезки. Как правило, я никогда не вторгаюсь к своей жене. В дальнейшем можете располагаться здесь как дома.
Монтэгю вспыхнул до корней волос.
— Мистер Дюваль,— сказал он,— смею вас уверить, что вы ошибаетесь.
Тот удивленно на него уставился.
— Э, бросьте!—рассмеялся он.—Будем разговаривать как светские люди!
— Повторяю, вы ошибаетесь,— снова сказал Монтэгю. Дюваль пожал плечами.
— Пусть так,— ответил он примирительно.— Как вам угодно. Я только хочу, чтобы вам было ясно положение вещей, вот и все. Желаю вам счастья с Эвелин. Не буду говорить о ее характере — вы ее любите. Она принадлежала мне — и с меня довольно; я от нее устал и охотно уступаю вам свои позиции. Но постарайтесь не доводить ее до беды и по возможности не позволяйте ей делать глупости на людях. А также не давайте ей слишком много тратить — она уже и так стоит мне миллион в год. Всего, хорошего, мистер Монтэгю.
И он вышел. Монтэгю стоял как каменное изваяние, и все время, пока Дюваль спускался по лестнице в холл, до него доносилось его ироническое посмеивание.
Наконец и Монтэгю собрался уходить, но, заслышав шаги миссис Уинни, решил подождать. Войдя, она затворила за собой дверь и остановилась перед ним.
— Что он вам сказал? — спросила она.
— Он... он был очень любезен,— ответил Монтэгю.
— Я нарочно вышла,— сказала она.— Мне хотелось, чтобы вы побыли с ним наедине и сами убедились, что он за человек и могут ли у меня быть по отношению к нему какие-нибудь «обязанности». Думаю, вы убедились.
— Да, вполне,— ответил Монтэгю.
Он снова сделал попытку уйти, но она взяла его за руку.
— Останьтесь, поговорите немного со мной,— попросила она.— Пожалуйста!
И повела его обратно к пылавшему камину.
— Слушайте,— сказала она.— Он больше не придет. Он сегодня уезжает; я думала, он уже уехал. Он вернется не раньше, чем через месяц или два. Нам никто не будет мешать.
Миссис Уинни подошла к нему и близко заглянула ему в лицо. Она успела вытереть слезы, и на ее лице играло прежнее счастливое выражение; она была хороша, как никогда.
— Мое признание было для вас неожиданностью,— сказала она, улыбаясь,— вы не знали, что и думать. А мне было так стыдно — мне показалось, будто вы меня возненавидели. Но я никогда больше не буду при вас печальной— к чему? Я даже рада, что сказала.
Миссис Уинни протянула руки и взяла его за отвороты фрака.
— Я знаю, что вы меня любите,— сказала она.— Я заметила это по вашим глазам — перед самым его приходом. Вы просто не даете себе воли. У вас столько сомнений и столько страхов! Но увидите, что я права; вы научитесь меня любить. Это придет само собой — я буду такая добрая, такая хорошая! Только не уходите...
Миссис Уинни так приблизилась к нему, что ее дыхание коснулось его щеки.
— Обещайте мне, милый,— шептала она,— обещайте, что будете по-прежнему приходить ко мне, что вы полюбите меня. Я не могу жить без вас!
У Монтэгю трепетал каждый нерв; он чувствовал, что попался в сети. Миссис Уинни привыкла получать от жизни решительно все, чего бы ей ни захотелось; и сейчас ей нужен был он! Это желание завладело ею совершенно, и ей невыносима была даже мысль, что может быть иначе.