И майор пустился рассказывать об одном из этих противников Уотермена и о его образе жизни. Это был старый Уимен — его креатура — король городского транспорта. Среди политиканствующих финансистов он был звездой первой величины и возглавлял демократическую партию в своем штате и во всей стране. Он, не смущаясь, кидал боссам Таммани-Холла по четверти миллиона и тратил миллион долларов на каждую избирательную компанию; однажды районные лидеры, явившись в «день кормления зверей» за денежными средствами, увидели стол в сорок футов длины, весь заваленный стодолларовыми кредитками. Он был бы богатейшим человеком Америки, если бы не тратил деньги с такой же быстротой, с какой наживал их. У него была самая прославленная в Америке конюшня скаковых лошадей, а про его дом на Пятой авеню говорили, что это прелестнейший в мире итальянский дворец. На его отделку он потратил более трех миллионов; все потолки были целиком вывезены из разных европейских и азиатских дворцов, которые он покупал и разрушал. Майор привел один случай, доказывающий, насколько этот человек утратил всякое представление о ценности денег. Однажды майор с ним завтракал, и вдруг входит редактор одной из его газет и говорит ему: «Я вам докладывал, что понадобится восемь тысяч долларов, а вы прислали чек на десять».— «Знаю,—ответил тот, улыбаясь,— но цифру восемь мне что-то показалось труднее писать, чем десять!»
— Впрочем,— продолжал майор.— Уж если на то пошло, старый Уотермен тоже мастер швырять деньги. Однажды он мне признался, что его ежедневный расход составляет пять тысяч долларов. И это не считая миллионной яхты и издержек на ее содержание.
— Вспоминается мне еще один мой приятель,— так тот просадил миллион долларов на постройку гранитной пристани, чтобы высаживаться с яхты у самого парка своей любовницы, когда ему приходит охота ее навестить! Это такая же истина, как то, что меня создал господь бог! Она была женщина из общества, очень известная, но бедная, а он, опасаясь скандала, не решался сделать ее богатой. И вот ей приходилось жить в жалкой вилле, стоившей всего каких-то пятьдесят тысяч; и когда чужие дети дразнили ее ребятишек, что они живут в дешевой вилле, те отвечали: «А у вас зато нет своей собственной пристани!» Если не верите...
Но тут майор обернулся и заметил юнца, который принес ему сигары и остановился у стола, делая вид, будто прибирает газеты.
— Эй, голубчик! — закричал майор.— Ты что, чужие разговоры подслушиваешь? Вон отсюда сейчас же, этакий ты негодяй!
Глава тринадцатая
Опять пришла суббота, а с нею — приглашение от Лестер-Тоддсов провести конец недели у них в поместье в Нью-Джерси. Монтэгю сидел взаперти, кругом обложившись книгами, но Оливер с возмущением накинулся на него и извлек на свет божий. Будь проклят этот процесс— уж не собирается ли он ради одного процесса загубить всю свою карьеру? Он должен встречаться с людьми — во всяком случае, с людьми «стоящими». А Тоддсы весьма и весьма «стоящие» — целая компания денежных тузов, крупная сила в страховом мире; и если Монтэгю собирается быть юристом по страховым делам, то отклонить их приглашение просто безумие. У них будет Фредди Вэндэм и, как слышно, также и Бетти Уимен. Монтэгю улыбнулся, услыхав эту новость. Он уже заметил, что его брат всегда «случайно» проводит воскресенье там, где бывает Бетти, но где никогда не бывает ее дедушка.
И вот лакей Монтэгю уложил его чемоданы, а горничная— сундуки Элис, и в собственном вагоне Тоддсов они вместе с другими гостями доехали до отдаленного предместья Джерси, откуда автомобиль помчал их по широкой гоночной дороге к видневшемуся на вершине горы дворцу. Здесь жил чванливый Лестер-Тоддс, а по окрестным холмам разбросаны были виллы других ультрабогачей — как и он, удалившихся от городского шума в эту уединенную местность. Публика здесь была самая что ни на есть «избранная»; все эти люди делали вид, будто смотрят на столичное общество свысока, и круглый год развлекались как могли в своем замкнутом кругу: летом устраивали выставки лошадей под открытым небом, а осенью—охоту на лисиц, на которую выезжали в самых фантастических костюмах.
Сами Тоддсы тоже принадлежали к числу страстных охотников на всевозможного зверя, рыская то по охотничьим угодьям своих клубов, то по частным заповедникам, кочуя, в зависимости от сезона, между Флоридой, Северной Каролиной и Онтарио, заглядывая иногда в Норвегию, Новый Брауншвейг или Британскую Колумбию. А здесь, дома, у них была целая собственная гора, поросшая тщательно охраняемым девственным лесом, и на вершине ее дворец в стиле ренессанс, который они небрежно называли «охотничьим домиком»; он заключал в себе такие articles de vertu [18], как, например, стол в десять тысяч долларов, стулья к нему, по две тысячи долларов каждый, а также совсем простенькие с виду коврики, стоившие от десяти до двадцати тысяч долларов штука. Во всех этих ценах -можно легко было удостовериться, просмотрев разложенные в холле альбомы с газетными статьями, в которых описывался их дом. В субботние дни миссис Тоддс встречала приглашенных в серебристо-сером платье, на котором спереди был вышит шелками павлин с драгоценными камнями в каждом пере и крупным солитером вместо глаза. По вечерам происходили танцы; тогда она появлялась в туалете, усыпанном сотнями бриллиантов, и приветствовала гостей, стоя на ковре, украшенном камнями в тон платью.