— Вперед! — скомандовал Глушков.
Они обогнули выступ, вылетели на длинный прямой отрезок. Там, впереди, чадно, ровно горели две «татры» — угрюмым, тяжелым огнем, окруженные графитовой копотью. Обе бесцветно-серые, с обгоревшим покрытием. Колонна стояла по всей длине бетонки, по осевой — нарядные красные грузовики с солнечными лобовыми стеклами, посеребренные цистерны. И от них, выскакивая из кабин, разбегались водители. На обочину, вниз под откос, к реке, пригибаясь, выбрасывая гибкие, проворные ноги в клубящихся шароварах, развевая долгополые пиджаки и рубахи, придерживая на головах ворохи мятых тканей. Падали, ползли, затаивались в ложбинах, прижимались к пыли.
У горящих машин на бетоне головой вперед лежал убитый. Руки раскинуты. Пиджак и рубаха вывернуты на голой худой спине. Ноги в шароварах, в резиновых остроносых чувяках заплетены одна за другую. Чалма свалилась, и открылась черная макушка. На обочине за машинами, цепью, почти сливаясь серой одеждой с землей, лежали солдаты-афганцы. Нечасто, негромко стреляли вверх против солнца. Их командир, капитан Азис, скаля белые зубы, топорща усы, кричал сразу в обе стороны — стрелявшим солдатам и водителям, убежавшим с дороги. Разрывался двумя вовлекавшими его в движение силами. Та, что сбивала с дороги водителей, оголяла колонну, оставляла ее беззащитной под огнем пулеметов, эта сила одолела, увлекла капитана. Азис кинулся за шоферами. Настиг одного, ухватился за пиджак, рвал, кричал, указывал на застывшие «татры», побуждал вернуться, а потом поднял вверх автомат и ударил длинной трескучей очередью. Бежавшие присели, скрючились, прижали к коленям головы несчастные, потерявшие разум среди пуль и огня.
Все это увидел комбат. Моментально построил пространственный чертеж боя, помещая в углы чертежа себя с «бэтээром», капитана Азиса, убитого на дороге афганца и душманов, засевших в слепящем солнце, прямо из солнца посылавших тонкие трассы.
— Кудинов, давай малой скоростью вдоль «нитки»! Походи туда и обратно!.. Пулеметчик, правый сектор обстрела!.. Длинными!.. Да ну вруби ты им туда наконец! — И, оглохнув от грохота, ощутил на лице тугие удары воздуха, сотрясенного стрелявшим пулеметом. Прыгнул с брони, отпустил от себя «бэтээр». Видел, как транспортер осторожно огибает лежавшего на дороге афганца, скользит сквозь красную копоть.
Из солнца вылетали длинные колючие блески. Майор прыгнул с обочины, сволакивая подошвами сыпучие громкие оползни. Набежал на двух афганцев — прижали ладони и лбы к земле, то ли молились, то ли оцепенели в страхе, прячась в собственный ужас, зарывшись глазами в песок.
— Отставить! Кончай лежать! Перебьют! Машины сожгут! По машинам! — кричал он, нависая над ними. — А ну вставай, за баранки! Бурбухай! Ташакор! Ху ба сти! — подыскивал он афганские косноязычные фразы, вкладывая в них иной смысл. О близкой смерти. Об огне пулеметов. О беззащитных, обреченных на сожжение машинах. Видел, как в стороне мечется, кричит капитан Азис, подымает с земли водителей. Те вставали, делали два шага к дороге и снова валились на землю.
— Ну давай, родные, вставай! — тормошил афганцев майор, выдыхая со свистом воздух, обжигая глаза о горящие в стороне «татры». — В Кабул придете! К детишкам придете! К ханум придете! Давай, родные, давай!
И оба шофера словно очнулись. Отломили от земли свои лбы. Повернули к майору одинаковые худые небритые лица. Поднялись, увлекаемые его волей, его мольбой. Шли за ним на кромку обочины. Поскальзывались, хватаясь за сыпучие камни. Выходили на бетонку, озираясь, готовые кинуться вспять.
— Кабул ташакор! Ханум ташакор! Аллах ташакор! — Майор подталкивал их к кабине. Они сели, сгибаясь, шаря по приборным доскам. Комбат успел разглядеть брелок на ключах зажигания — наклеенную на щиток розово-зеленую литографию с мусульманской красавицей. Мотор заработал. «Татра», медленно выруливая, пошла, огибая горящий «наливник», а майор продолжал ей вслед бормотать: «Саланг ташакор!»
Развернулся и прямо с бетона, не целясь, послал вверх по горе автоматную очередь. Отбивался ею от невидимых зорких зрачков, заслоняя собой грузовик.
Колонна оживала. Грузовики не все сразу, меняя порядок следования, трогались с места. Набирали скорость. Торопились пройти два чадных пожара. Огибали убитого на дороге. Скрывались за выступом. «Бэтээр», долбя из пулемета высоту, шел за ними.
Капитан Азис вытаскивал на бетонку последних водителей и среди них маленького круглолицего мальчика в серебряной тюбетейке. Подсаживал его в кабину к отцу. Водитель заталкивал сына поглубже за спину, заслонял его от горы. Пустил грузовик, кивнул Азису, а тот бежал вдоль солдатской цепи, наклоняясь, покрикивая.