— Номер замажь грязью, — сказал Солано, — на всякий случай.
Фабио щепкой подцепил из лужи глинистую грязь и мазнул по номерному знаку.
Эулалиа Ареко и ребята из ее ячейки — Антонио Хиль и Эдуардо Ютроник молча оглядывались по сторонам. Закатное солнце, тонущее в океане, багровым светом залило развалины.
— Вот красотища! — Пабло Монтеро весело посмотрел на ребят, он радовался, что его взяли на операцию. Этот Монтеро, мужчина средних лет, совсем недавно примкнул к подпольщикам.
— Говорите потише. А еще лучше — помолчите, — сухо сказал Солано.
— Молчу, молчу! — поспешно и уже вполголоса откликнулся Монтеро.
Солано достал из портфеля два рулона черной материи и пригоршню гвоздей.
— Дай-ка молоток, — попросил он Фабио и стал приколачивать материю сначала к одному борту грузовика, потом к другому. Фабио помогал ему, ни о чем не спрашивая, но было заметно, что парень заинтригован. — Видишь ли, — сказал Агустин, — когда поедем обратно, мы ведь повезем не рыбу, а радиостанцию. Верно? Так лучше, чтобы никто не останавливал нас по дороге. А к усопшим даже карабинеры и солдаты сохранили некоторое почтение. — Вбив последний гвоздь, Солано повернулся к своим товарищам: — Пошли! А ты, Эулалиа, останься у машины.
Он первым вошел в дверной проем, бывший когда-то входом на завод. Электрический фонарик осветил захламленный пол, отсыревшие каменные стены длинного коридора. Потом они попали в зальце, служившее прежде, как видно, кладовкой: тут громоздились поломанные, потемневшие от времени ящики. Желтый кругляш света переместился в правый от входа угол.
— Здесь надо расчистить, — сказал Солано.
Они принялись за дело молча и споро. Когда завал из правого угла переместился в левый, они увидели в полу оцинкованную крышку люка.
Агустин взялся за изъеденное ржавчиной, осклизлое кольцо, потянул за него, пытаясь поднять крышку. Та чуть-чуть подалась, раздраженно заскрипев, но Солано не удержал ее, и она плюхнулась назад, злорадно чавкнув.
— Пусти-ка. Есть люди помоложе. Рабочая косточка к тому же. — Эдуардо Ютроник старался шуткой смягчить предложение помощи.
Однако Агустин и не подумал обидеться.
— Давай, молодежь, показывай себя, — сказал он весело.
Эдуардо рывком поднял крышку.
— Нет, — отстранил его Агустин Солано, — первым спущусь я.
Еще на середине лестницы он нетерпеливо зашарил фонариком по подвалу, высматривая запрятанную радиостанцию. Кажется, вот она.
— Солдаты! — послышался вдруг крик Эулалии.
Агустин метнулся наверх.
— Приготовить оружие!
Ребята сгрудились у выхода. Эулалиа, прижавшись к стенке дверного проема, выглядывала наружу.
— Где Пабло? — спросил Агустин.
Эулалиа показала кивком в сторону улицы:
— Выбежал, хотя я его и удерживала.
Оттуда послышался выстрел. Еще один. И еще.
— Отойди от двери! — Солано тронул Эулалиу за плечо. Встал на ее место. Пабло, укрывшись за кузовом грузовика, стрелял по армейскому «джипу», который мчался к ним по улице, вытянувшейся вдоль прибрежной кручи.
Агустин прицелился в водителя. Попал! «Джип» вильнул к обрыву и замер, чуть не сорвавшись вниз. Его переднее левое колесо вращалось в воздухе над откосом.
Подпольщики выскочили на улицу. Стреляя на бегу, Солано крикнул Монтеро:
— Живо в кузов!
Но тот лишь усмехнулся в ответ и, почти не укрываясь, продолжал стрелять. И вдруг сделал шаг назад, покачнулся, осел на землю.
Подбежавшая Эулалиа склонилась над ним.
— Убит! — сказала она Агустину. Слезы выступили у нее на глазах.
Солано поднял тщедушное, легонькое тело убитого, Ютроник и Хиль, уже забравшиеся в кузов, подхватили его и бережно опустили на деревянную скамью.
— Плакать, Эулалиа, будешь потом, садись в кузов и скажи Фабио — пусть трогает.
Грузовик развернулся и загромыхал по улице — в сторону, противоположную той, где виднелся «джип». Неожиданное появление в Уанчака солдатни, как выяснилось позднее, было работой провокатора. Вскоре после этого Агустину Солано, Эулалии и ее отцу удалось его разоблачить и обезвредить.
Такие «комсомольские поручения» были у Эулалии и в Антофагасте, и в Сантьяго. И вот после этой напряженной, опасной борьбы — вынужденное безделье. Пусть временное. Но от этого не менее тягостное.