- Я сам возьму свои вещи, - ответил Тощий Волк.
- Я тоже, - кивнул Тетемикточтли.
- Ну и прекрасно, только потом не обижайтесь, если чего понадобится, а не будет, - улыбнулся Голодная Сова, - Выезжаете завтра.
- Завтра?! - хором выпалили парни.
- Именно завтра, - подтвердил первосвященник, и покачал головой. Его явно позабавило, как удивились его подопечные, - Я уже переговорил с верховным жрецом владыки преисподней, Спящий Кролик. Тебя отпускают. А вместо тебя, Куиллокуэтлачтли, я временно назначил командиром Тлакауэпантли. Встречаемся после утренних молений в порту.
- Как скажете, господин, - произнёс молодой воин.
- Вот и хорошо, - удовлетворённо проговорил глава культа Тлауискальпантекутли, - Какие-то вопросы есть?
Ребята переглянулись.
- Вопросов нет, - ответил за обоих предводитель ордена Венеры.
- Тогда всё. Отправляйтесь по домам, соберите вещи и хорошо выспитесь, - с этими словами Несауальтеколотль встал с икпалли. Гости также поднялись с циновок. Юноши почтительно поклонились, простились с главным жертвователем Вкладки Зари и вышли.
Встреча в порту
Рассвет выдался холодным. На камнях храма Миктлантекутли, словно слёзы, выступила роса, от чего лестница стала скользкой. Из леса доносились звонкие голоса птиц, но пышные кроны болотных кипарисов (53) скрывали маленьких певцов. А высоко в небе над пирамидами плыли удивительные облака. Ситлалтонак (54), тот, кто заставляет вещи светиться окрасил их в цвет оперения птицы кечолли (55). Спящему Кролику они казались рельефными густыми, осязаемыми, похожими на хлопья кукурузной каши, которые бабушка бросала в наваристый бульон. Кажется, вот протянешь руку и ощутишь не нечто бесплотное, а густую рыхлую массу.
Тетемикточтли торопился и не мог более наслаждаться величественным пробуждением природы. Только из-за почтения к грозному владыке обители лишённых плоти он не перешёл не бег. Юноша быстро сошёл по неудобным ступенькам, как вдруг почувствовал, будто дротик вонзился в спину. Приказ верховного жреца звучал чётко и настойчиво:
- Подожди! Чего торопишься?
Младший тламакаски обернулся и посмотрел на учителя взглядом испуганного совёнка.
Первосвященник действительно выглядел устрашающе. На чёрной коже наставника белым были вырисованы кости, а лицо расписано в виде черепа. Плащ омикалло тильматли развевался на ветру. На шее бренчало ожерелье из фаланг жертв ненасытного бога. Перья птицы цанатль (56) аспидного цвета с синеватым отливом украшали роскошное пеначо (57). Был он уже не молод, гораздо старше Истаккальцина, а Несауальтеколотль годился ему в сыновья. Однако годы так и не смогли полностью отнять ни силы, ни проворства у главы культа смерти, разум пожилого мужчины оставался по-настоящему змеиным. А в тёмных искусствах мало кто мог сравниться со служителем мрачного бога. Поговаривали, мужчина мог удушить врага, даже не глядя на него.
- Уже бежишь, - покачал головой устроитель молений, как только сошёл с пирамиды, - Я говорил с предками. Нелегко тебе придётся, парень. Не думай, будто отправляешься на простую прогулку на лодочке по затопленному лесу, - Он положил руки на плечи Тетемикточтли, - Знаю, мальчик, тебе тут скучно. Работы в храме полно. Наш покровитель требователен, как никто другой. Но я с радостью отпускаю тебя. Тебе, конечно будет интересно, вырваться, из города, повидать другие места, и сразиться с неведомым врагом. Да и компания подбирается хорошая. Только один Тощий Волк чего стоит. Герой. А ведь немногим старше тебя, будет тебе другом, - здесь Спящий Кролик с досадой сжал зубы и нервно сглотнул, - Что ж, иди, иди. Был бы я твоих лет, тоже бы пошёл, - Тут верховный жрец прижал ученика к груди, похлопал по костлявой спине и отпустил, - Ну всё, ступай.
- Спасибо, господин, я непременно вернусь, - сказал растроганный юноша. Младший жертвователь никак не ожидал такого тёплого прощания от сурового мрачного старика.
- Все так говорят, - горько усмехнулся первосвященник и зашагал к паланкину.
Добежать до общежития жрецов за теокалли (58), сбросить церемониальный головной убор, взять вещи, благо, они уже полностью запакованы, осталось только схватить, далее через храмовую площадь на главную улицу. А там промчаться мимо тлачтли, свернуть налево, затем вниз, вниз, вниз, и вот она - пристань. Легко сказать. На деле выходило не так гладко. Ремни заплечного мешка тут же начали натирать. А через толпу оказалось не так просто пробраться. Тут беременная женщина медленно ковыляет утиной походкой, там несколько ребят несут тяжёлое каноэ. Как назло, впереди рабы волокут громадный каменный блок для очередной колонны в святилище Тлакацинакантли (59). Впереди, будто специально, неспешно шествует торговка с корзиной авокадо на голове. А чуть поодаль чудак с огромным лотком рассады агавы. Словно прыткий мазама (60), убегающий от ягуара меж деревьев, худенький паренёк легко огибал препятствия, то кидаясь в сторону, то изгибаясь всем своим упругим, как прут, телом, то протискиваясь между прохожими. Толстый старик, которого до смерти напугал юноша, вынырнувший из-за спины, крикнул какое-то ругательство и погрозил в след кулаком. Но молодого жреца уже и след простыл. Только сандалии стучали вдалеке по мостовой.
Несауальтеколотль и Тощий Волк уже ждали у причала. У воина оказалось совсем немного вещей, зато толстая связка дротиков, два копья, макуауитль и большой красивый щит - мастерская работа искусных амантеков (61). На нём был простой дорожный плащ, военный костюм тлауистли (62), должно быть, лежал в свёртке. Спящий Кролик снова произнёс слова приветствия верховному жрецу и лишь после того, как Голодная Сова поздоровался в ответ, подошёл к новому товарищу.
- Ну и запыхался ты, брат, - улыбнулся командир ордена Венеры.
- Торопился, боялся опоздать, - развёл руками Тетемикточтли.
- Только вот зря. Наша подруга, как видишь, не подошла.
Первосвященник притворился, будто не слышит разговора своих подопечных, хотя ему следовало пожурить одного за бег по улице, что не подобало духовному лицу, а второго - за то, что назвал почтенную сиуатламакаски (11) "наша подруга". Мужчина вспомнил, как мало радости испытал он в молодые годы. Пусть уж резвятся, всё равно всем рано или поздно предстоит уйти в обитель лишённых плоти. Было бы хуже, если бы они вели себя чопорно и соблюдали все приличия. Раскованность - признак доверия.
Вдруг вдалеке показалась процессия носильщиков. Впереди шествовала молодая женщина в одеянии жрицы. На вид ей было немногим больше двадцати лет. Даже дорогой оранжевый кечкемитль (63) с бахромой не мог скрыть точёную фигуру. К тому же накидка казалась немного короче, чем следовало, а потому приоткрывала изящную тонкую талию. Видимо, для той же цели красная хлопковая юбка оказалась спущена низко на бёдра. Её край украшали пластинки из разрезанных вдоль раковин. Длинные чёрные волосы блестели в лучах утреннего солнца, крупные локоны свободно ниспадали на плечи спину. Налобная повязка из пёстрой ткани с нефритовыми привесками служила для крепления яркой розетки из перьев макао. От массивных ушных вставок вниз почти до уровня груди свешивались кисти. Дополняли образ перламутровые браслеты на лодыжках и запястьях. Ступала она с грацией пумы. Горделивая осанка создавала впечатление, будто юная особа несколько выше, чем на самом деле. Держалась она царственно. Однако Спящий Кролик подумал, что даже самым знатным аристократкам прививают скромность. Благородных дочерей с детства приучают не выставлять красоту напоказ, тем более так откровенно, а, значит, подобное поведение говорит о дурном воспитании. Когда незнакомка подошла ближе, Тетемикточтли сумел лучше рассмотреть её лицо. Тонкие изогнутые брови, мягкие пухлые губы, изящная линия скул придавали облику чувственность. Выразительные глубокие обсидиановые глаза казались умными и приковали взгляд. Однако интуиция подсказала молодому жрецу иное - чувство собственного превосходства, желание быть в центре внимания, но при всём этом умение скрывать собственные эмоции и намеренья.
Подойдя, женщина с показной покорностью низко поклонилась в пояс и даже немного присела. Негромко, но с явно подобострастным выражением она заговорила: