- Поджигай! - закричал Яков Борисыч.
Из-за телятника выскочил человек с факелом на длинной палке и поднёс огонь к крыше телятника. Крыша сразу вспыхнула.
- Ветродуй! - закричал Яков Борисыч.
Авиамотор сбоку от телятника завертелся, пропеллер погнал тучею снег, при этом снежный поток крутился - получалась метель.
Потом уже мельком я заметил, что у флажков, окружающих ветродуй, стоит человек в тулупе и ушанке и деревянной лопатой бросает к пропеллеру снег, чтобы метель получалась гуще. Откуда-то взявшийся Булкин ходил по площадке и всем объяснял их ошибки, но никто даже не отгонял его, все напряжённо смотрели вперёд.
- Приготовились! - закричал в рупор Яков Борисыч.
"Бип!" - громко донеслось из репродуктора на крыше тонвагена.
- Мотор!
"Би-бип!"
Я видел, как сбоку перед камерами выскочила девушка, стукнула чёрно-белой палкой по чёрной дощечке, крикнув:
- Кадр сто, дубль один!
- Начали! - крикнул Яков Борисыч.
- Ну... иди! - тихо сказал Зиновий и подтолкнул меня в плечо.
Я побежал. Операторы с ассистентами стояли спиной ко мне, не оборачиваясь. Я пробежал мимо них, подбежал к двери - распахнул её, вбежал в тёмный тамбур, распахнул другую дверь. В коридоре горела тусклая лампочка. Лошади спокойно стояли в своих стойлах.
Я стал снимать вальки, вытягивать лошадей в коридор. Они вышли, но к выходу не шли. Я закричал, стукнул вальком по перегородке. Вздрогнув, присев, лошади метнулись к выходу.
Я вскочил на последнего - Орлика - и, что-то крича, погнал их к выходу. Лошади, ярко осветившись, разбежались в стороны. Я увидел вдали группу, освещённую заревом. Я подскакал к Якову Борисычу и спрыгнул, бросив поводья.
- Снято! - закричал в рупор Яков Борисыч.
Все сразу задвигались, облегчённо заговорили.
- Яков Борисыч! - оборачиваясь, крикнул один из операторов. - Огня мало было!
Я посмотрел на крышу, переводя дыхание. Огонь действительно был довольно низкий.
- Яков Борисыч! - сказал я. - Ещё раз!
Он посмотрел на меня.
- А успеем?
Яков Борисыч снова посмотрел на меня, потом поднёс рупор ко рту.
- Ещё дубль! - закричал он. - Загоняйте лошадей!
Жуков и ещё какие-то люди затащили обратно лошадей.
- Пиротехники! Больше огня!
- Е-есть!
Пиротехники, поставив лестницу, залезли на крышу, что-то разлили.
- Внимание! - закричал Яков Борисыч. - Поджигай!
Пламя было выше, чем в прошлый раз: осветило даже стоявшие в стороне пожарные машины.
Ко мне вдруг подбежал ассистент оператора.
- Побольше вдоль конюшни проскачи! - крикнул он и побежал обратно.
- Приготовились! - закричал Яков Борисыч.
"Бип!" - донеслось из тонвагена.
- Мотор!
"Би-бип!"
Снова выскочила перед камерами девушка и, крикнув: "Кадр сто, дубль два!", хлопнула в деревянную хлопушку.
- Начали! - крикнул Яков Борисыч.
Кому-то кивнув, я побежал.
Я пробежал мимо операторов, снова открыл двери и вбежал в коридор. На этот раз лошади стояли неспокойно, ржали. Дым облачками уже просачивался сверху.
Только я открывал лошадей - они выскакивали. Последний - Орлик, и я на нём.
Я поскакал вдоль конюшни.
- Снято! - глухо, как сквозь вату, услышал я наконец крик Якова Борисыча.
...Потом я видел, как снимали падение крыши: за домом затрещал трактор, потянул крышу тросом и она провалилась, поднялся столб пламени, но я уже как-то отключился.
Ночью мне снился пожар, я даже проснулся в поту. Я встал. Отца уже не было. Я походил по квартире, позавтракал.
Я вдруг вспомнил с чувством некоторого неудобства, что не вижусь с отцом третий день, настолько меня затянула работа в кино.
В этот день я в съёмках не участвовал, но Зиновий взял меня с собой на место следующей съёмки. На льду реки, у проруби, стояли уже тонваген, камерваген, лихтваген, от него чёрные кабели шли к высоким чёрным ДИГам.
Я посмотрел наверх. Антенны на доме Василия Зосимыча над обрывом по-прежнему не было. Это было естественно, так и должно было быть, но я вспомнил вдруг, как снимал у них антенну, и ещё - как вчера они просили меня приделать им антенну обратно и как после моего отказа уходили вдвоём, под ручку, маленькие, тёмные на фоне солнца, и мне стало почему-то грустно...
- А без этого - никак? - вздохнув, показал я на прорубь Зиновию.
- Опять ты за своё! Без этого, без того! - Зиновий вскипел. - Не нравится - не снимайся! Никто тебя особенно не просит!
- Почему... не просит? - спросил я.
- Потому! Еле Якова Борисыча уговорил тебя взять! Думал, хороший парень, из простой семьи! Нормально снимется, без всяких вопросов! Знал бы, что ты такой!..
- Вообще-то, я из простой семьи, но мой папа - профессор.
- Оно и видно! Вечно лезешь во всё, что тебя не касается! Твой предшественник, хочешь знать, на этом и сгорел!
- Как... сгорел?
- Так! Одно ему не нравилось, другое. Пришлось расстаться!
Я молчал.
- Из-за тебя же, кстати, - с досадой сказал Зиновий. - Из-за тебя же, кстати, он и топится!
- Кто, - удивился я, - предшественник?
- При чём тут предшественник?.. Главный герой!
- А... зачем? - испугался я.
- Ну, он с дежурства ушёл, а конюшня-то и загорелась. То есть, если бы не ты, лошади могли бы сгореть. Ну, и не может он себе этого простить, понимаешь? Что из-за него чуть было лошади не сгорели. Тем более все думают, что он это лошадей спас... Спас-то ты, а все думают, что он. Понимаешь? А ты молчишь!
- А почему я молчу? - удивился я.
- Потому что ты гордый.
- При чём тут гордость-то? - Я удивился. - А он почему не скажет, как было?
- Он тоже гордый! Не может сказать людям, что такую промашку дал!
- Ну и что? - спросил я. - Лучше не говорить, а потом - в проруби топиться?
- Ну, дело там не только в этом... там сложно всё. И тут ты ещё! Он просит тебя: "Ну признайся! Ну скажи людям, что это ты лошадей спас!" А ты молчишь! Как бы предстаёшь перед ним немым упрёком!
- А почему я молчу?.. Ах да.
- Ну и вот... там ещё всё другое, всё сложно... в общем, другого выхода у него нет!
- Как же нет! Есть наверняка!
- Да, ты уж, конечно, во всём разберёшься. Тут взрослые герои не могут разобраться...
Я, разволновавшись, быстро пошёл по реке.
Знал бы я, что мне такая роль предназначена - немого упрёка! - ещё бы подумал, может быть... тут из-за меня люди топятся, а я, видите ли, рот отказываюсь открыть! Гордый, видите ли! Да таких гордых...
Не замечая ничего вокруг, я прошёл километра полтора и чуть сам не упал в следующую прорубь - вовремя остановился!
Этот случай меня немного развеселил. Я пошёл обратно и пришёл, когда автобусы собирались уже уезжать.
- Что ты ещё откалываешь? Куда исчез? - кричал Зиновий. - Всей группе бросать работу, тебя искать?
Я молча сел в автобус.
- Поехали, - сказал Зиновий шофёру. - Заруби на носу, - провернулся Зиновий ко мне, - хочешь сниматься - никаких номеров!
Молча мы подъехали к общежитию. Зиновий куда-то мрачно ушёл, а я ходил по площадке у общежития, всё думая, как я буду выглядеть в роли немого упрёка.
Вдруг к ступенькам общежития подъехало такси. Я удивился, отвлёкся от своих мыслей: кто это так шикарно приезжает в такую даль на такси?
Открылась дверца - и вышел парень, мой ровесник.
Я с ходу был потрясён его красотой: белые кудри, голубые глаза, словно чуть виноватая улыбка.
- Скажите, - улыбнувшись, спросил меня он, - вы случайно не знаете, где здесь киногруппа?