Он сидел в своем исполинском кресле, не двигался, залитые ртутью глаза смотрели вникуда. Так и не проснулся, поняла Этель, не будет лучшего момента, чем сейчас. Она бросилась вперед, взмыла в воздух, чтобы уйти от особенно надоедливого Зверя, еще двоих отшвырнула. До Властелина оставалось еще метров сто пятьдесят, когда Этель остановила биение своего сердца, ей нужно было четко рассчитать время, чтобы нанести удар именно в тот момент, когда ее человеческое тело умрет. Сила ее смерти, в сотни раз превышающая силу смерти Ильдора, который победил стража воды, ударит в Анла и уничтожит все вокруг. Это совпадет с тем моментом, когда она выплеснет на него кровь человеческих королей. Без человеческой крови, бегущей по венам, идти стало сложнее, но у нее еще хватало сил отбиваться от Зверей. За ее спиной слышались хлопки – это братья и сестры убивали себя, расчищая ей дорогу. Сто метров. Руки и ноги начали холодеть, человеческая голова потяжелела, перед глазами появились темные круги, но Этель ясно видела его, свою цель, бывшего хозяина, который предал своих слуг, и теперь получит сполна. Ноб будут свободны! Ноб будут править миром! Ноб отплатят за предательство, которое разбило их черные сердца, а потом, когда-нибудь, они снова будут парить в небесах вместе с северными братьями. Пятьдесят метров. Каждый шаг давался с трудом, только сила ноб гнала вперед полумертвое человеческое тело. Сорок метров. Неожиданный страх: вдруг не успеет, вдруг она неправильно рассчитала время. Но нет, она дойдет, осталось еще немного. Еще десять шагов. Осталось совсем немного, если смерть застанет ее здесь, то у нее еще хватит сил запустить склянкой в Анла, пусть она ударит его не всей силой своей смерти, но и этого должно хватить. Двадцать метров. И тут великан наклонил голову и посмотрел прямо на нее своими страшными глазами. Уже не успеешь, со злорадством подумала Этель. Рука великана поднималась, но Этель в предсмертной агонии рванулась вперед. Склянка жгла руку. Еще несколько мгновений, думал ее угасающий разум, еще несколько жалких мгновений, и дело всей ее безумно долгой жизни завершится успехом. Еще немного, еще совсем-совсем немного.
– Я прощаю тебя. Я всегда тебя прощу. Я всегда буду с тобой.
Склянка выскользнула из ее пальцев, человеческая кровь разлилась по древним каменным плитам. Рука великана поднялась вверх, серебряные глаза проникли внутрь нее и снова запустили ненавистное человеческое сердце. Этель медленно повернула голову и увидела стоящего рядом с ней Капитана Вильрена. Сердце снова гнало кровь по венам, в голове прояснялось. Глаза самой Этель почернели и стали такими же непроницаемыми, как у Анла, способность, доступную только первородным ноб. Из ее глаз потекли черные слезы, которые, скатываясь со щек, испарялись и поднимались в воздух черным дымом, этот дым ударил в грудь Капитана, раздался треск ломающихся костей, тело человека безвольно рухнуло на землю. Этель повернулась к Анлу.
– Давай, – прохрипела она, уже зная, что у нее больше нет оружия, которое она сможет ему противопоставить.
Анл поднялся со своего трона. Когда его колени разогнулись, раздался скрежет, похожий на скрежет старой двери.
– Давай, не тяни, – прошипела Этель, а потом выплюнула старое ненавистное слово, которое слетело с ее языка как ругательство, – хозяин…
Ноб замерли, Звери остановили битву, повернув свои головы с человеческими лицами в их сторону.
Анл ударил.
Я прощаю тебя. Я всегда тебя прощу. Я всегда буду с тобой… Теперь я всегда буду с тобой. Она поняла, что эти слова значили для Этель – отпущение грехов, которого она так жаждала, но которого так и не дождалась. Холодный северный ветер, ушедшее под воду старое кладбище Штайн, слезы в глазах Канцлера Эльте.
Наступила тьма.
Пещера вмиг опустела, куда-то исчезли ноб, чудовища с человеческими лицами отползли на свои постаменты, выпрямили кривые спины, втянули когти и снова стали высушенными временем мумиями. Анл продолжал стоять, но не шевелился. Лазарь замер в тени одной из ладей, он старался дышать спокойно, почему-то ему казалось, что в этой оглушающей тишине его дыхание могут услышать. С жутким скрежетом великан опустился на свой трон, положил руки на подлокотники и замер. Лазарь провел в своем укрытии еще с четверть часа, а потом, наконец, рискнул выйти. Рука сжимала рукоять меча, но вокруг не было больше ничего, что могло бы представлять для него опасность.
Он медленно прошел мимо воинов, потом миновал ряд сидящих конунгов Севера и, наконец, подошел к основанию трона Северного Властелина. Этель стояла к нему спиной. Неужели она жива? И кто она теперь: Этель Штайн, Канцлер Эльте или древний черный ноб? Где-то тихо капала с потолка вода, огромное изваяние с металлическими глазами смотрело в пустоту со своего трона. Лазарь дотронулся до ее плеча, пальцы ощутили холодный влажный камень, в ноздри ударил едкий запах морской соли. Он обошел ее и увидел каменное лицо: широко распахнутые глаза, кривая улыбка боли с опущенными уголками губ. У ног Канцлера лежало изуродованное тело Капитана Вильрена – теперь рядом навсегда. Император усмехнулся, покачал головой и пошел прочь.
***
Там, где северные реки впадают в северные моря, властвует лишь тишина и шум моря, одиноко кричат ауры, нашептывает свою песню ветер в кронах корабельных сосен. Жизнь размеренна и нетороплива, жизнью правит холодное северное море.
Эльжебет Гард сидела на берегу, за ее спиной виднелось несколько старых деревянных столбов и куча догнивающих досок. Еще несколько лет, и никто никогда не узнает о том, что когда-то здесь стояла хижина рыбака. Холодная прозрачная вода с каждым дыханием моря подкрадывалась все ближе к ногам Эльжебет. Она смотрела на серый горизонт, над которым уже сгущалась темнота, и ее мысли все время возвращались к странным совпадениям, которым не предали значения ни лорд Мадог, ни Император Лазарус, ни Канцлер Эльте.
Могло ли быть случайностью, что море вынесло лорда Мадога после кораблекрушения именно на этот берег прямо к самым ногам рыбачки Этель?
Могло ли быть случайностью то, что именно в Храме моря Канцлер Эльте услышал слова, которые остановили ноб?
Могло ли быть случайностью то, что именно морской крест обжег руку Этель в Целле?
Эльжебет не знала ответов, эти вопросы странно ее волновали, но она не задумывалась над тем, откуда знает о событиях, свидетелем которых она быть не могла.
На горизонте свинцовое море соединилось с темным небом. Эльжебет стала подниматься по узкой тропинке. Как только она оказалась на самом верху обрыва, волна разбилась о скалы, окатив ее спину холодными солеными брызгами. Она провела рукой по лицу и вместе с морской водой стерла одинокую черную слезу.
Завтра будет ясный солнечный день. Через неделю Император Лазарус вернется в Горд, первое, что он сделает – это повесит на рыночной площади тело Хранителя Меча Казимира. Труп будет висеть там, пока какой-то мальчишка забавы ради не попадет камнем точно в веревку. Тогда тело рухнет вниз и смешается с отбросами. Лазарус сдержит свое слово, и Запад станет поклоняться вольтам. Формоз, бывший верховный жрец бога Огня Багала, поменяет свою веру и станет верховным жрецом вольтов. Он часто будет ездить на Север, чтобы встречаться со своими новыми богами. Через год он замерзнет насмерть, отбившись от отряда во время зимней северной бури. Лорд Родор вернется с острова Мор и публично объявит о том, что его брат, лорд Мадог, стал жертвой заговора. Он казнит Атторнея Банара, к его ногам привяжут камень и сбросят в море с одного из маяков Целлы. Король Эоганн умрет в своей постели от старости, и Югом станет править Эльнера, теперь уже Королева Юга. Вопреки ее надеждам, лорд Родор на ней не женится, потому что не решится нарушить обет безбрачия морского монаха.
Эльжебет видела все это так же ясно, как свинцовый северный горизонт, но пока Лазарь, Казимир, Формоз, Родор, Эоганн и Эльнера еще не знают, какая судьба им уготована. И они не знают, что как бы они ни старались привести мир в порядок, мир никогда уже не будет прежним. Потому что завтра начнется Эра Предсказателей. Эльжебет почувствовала, как по лицу стекает еще одна черная слеза.