- Ты что же это делаешь, дурень, зачем Жульку убить хотел?
Спросил его Трофим.
- Нет, не могу я так, лучше убейте меня, никаких сил больше нету.
- Да что на тебя нашло-то, зачем беззащитного пса плёткой стегал?
- Сам не знаю, жизнь не мила мне стала...помутилось что-то в голове, словно кто приказал: иди и сделай зло немедленно. Не мог я ослушаться.
Мы развязали Козлова, он сел на лавочку в грязной разорванной рубахе, опустил чуть не до земли свои длинные жилистые руки, да так и сидел обмякший, вздрагивая. В уголках рта у него выступила пена, потухшие глаза часто моргали. Когда Трофим ушёл, я подсел к нему и спросил:
- Мне-то уж скажи в чём дело, из-за неё?
Я кивнул головой в сторону замка. Глаза его неожиданно полыхнули злым огнём, мне показалось, что Козлов сейчас бросится на меня и начнёт душить, но порыв гнева быстро прошёл и он ответив вполне миролюбиво:
- Эх, Коля, не могу я тебе ничего сказать..потому что не могу и всё; а ещё потому что не поможет мне теперь никто: ни Бог, ни чёрт, ни дед Пихто. Впрочем, как и тебе Коля.
- А мне ничья помощь и не нужна. А лучше скажи, собаку зачем плёткой бил, думаешь ей не больно?
- А мне думаешь не больно?..Меня может и посильнее бьют. Хочешь покажу тебе свою спину?
- Не надо.
- А душа израненная, Коля, это не в счёт? Да люблю я люблю животных, жуков там всяких и нечего на меня так смотреть. Ты не знаешь, а я прихожу домой с работы и скворечники мастерю, потому что природу-матушку уважаю. Козлов какое-то время сидел молча, потом достал из штанов грязный носовой платок, развернул и извлёк оттуда почерневший кусочек сахара; долго разглядывал его со всех сторон; всхлипнул и произнёс:
- На сахар она мне сделала...чую, её работа. Вот и хотел я от него избавиться - псине скормить.
- Чего сделала? Кто тебе сделал?
- А ты будто бы не знаешь кто...
Огрызнулся Козлов.
- Не знаю.
- Ну и дурак.
Мужчина тяжело поднялся с лавочки и побрёл было к выходу, но вдруг на полпути остановился и стал закрываться руками от чего-то невидимого; он приседал, прикрывал ладонями голову, охал, уворачивался от невидимых ударов умолял кого-то перестать; но вокруг не было ни души! Наконец не выдержал и неуклюже, в раскоряку побежал к главным воротам. Всё это было очень странно. Может я и дурак, но кое-что всё же смекнул и отправился к Петру (о нём я позже расскажу) прояснить для себя некоторые обстоятельства.
- А что Пётр...ведь ты давненько на кладбище, а вот скажи, мать нашей красавицы...она ведь тут работала?
- Работала.
- Так вот...я хотел узнать, она померла или как?
Пётр поковырял грязным ногтём гнойник на ладони, подумал и ответил:
- Волчья ягода в этом мае зацвела не вовремя - для овсов это плохо, зато должен тада горох уродиться, тоже хорошо; а вот лягушки по весне громко квакали, такую филармонию тут устроили...значит лето тёплое будет.
- Понял о чём я?
- Не совсем. Я ж тебя про мать спросил, а ты всё вокруг да около.
- А что мать...мать её своё отбарабанила. Было время...когда она тут командовала, при ней каждый год на кладбище папоротник зацветал, это все знают; а цветочек-то в народе дьявольским называют.
- Да ладно тебе...
- Я-то сам не видел, а вот Козлов ходил; догола раздевался, чтобы его сорвать, а только он ему всё равно не дался. И Лягайло ходил, этот шоферок наш смазливый, когда ещё живой был.
- Ну да...а что же с ним такое потом приключилось?
- Знал бы ты, Коля, о чём спрашиваешь, сразу бы прикрутил фитиль. Да и мне с тобой некогда тут.
- Погоди-погоди...ты всё же расскажи как это было и правда ли говорят, что у него...
- Да пошёл ты к чёртовой матери!
Я повернулся и медленно побрёл в свою сторожку допивать остывший чай.
Сегодня была моя смена.
Дни шли, на кладбище ничего особенного не происходило, покойники были там, где им и положено и если бы не постоянное присутствие Лизы, то и вообще скука была бы смертная. Козлов перестал со мной разговаривать, Лизавета Климовна тоже не приходила ни с какими проверками, не обращалась ко мне и даже ни разу не посмотрела в мою сторону. Я только издали наблюдал как она приезжала на дорогой чёрной машине, выходила и, зажав подмышкой белый кожаный клатч, шла в свой кабинет на втором этаже замка, как раз над ритуальным залом. "Я гляжу ей вслед - ничего в ней нет, А я все гляжу - глаз не отвожу". Так кажется в песне поётся..
Но всё же один странный случай со мной произошёл, впрочем может он и не такой уж странный, судите сами. Как-то раз вечером, сижу я в сторожке за столом и пью чай, и вот вижу в окно с неба спускается чёрный человек, далеко правда, плохо видно, но споро так к земле летит и с таким расчётом, чтобы прямиком, значит, на кладбище ему приземлиться. Я кружку с чаем в сторону и выбегаю на крыльцо. На небе ни облачка. Вечереет. Из-за елей луна вывалилась, и вот словно с луны этот летун и спускается.
Бросился я туда, куда он нацелился сесть, это же мои прямые обязанности порядок на кладбище поддерживать, палку взял для острастки - мало ли что, ведь такие гады бывают..А когда на место добрался, вижу висит на ограде пакет мусорный. Большой такой чёрный мешок, с какими обычно дворники по утрам выходят на работу. Вот так наваждение, что же это..соображаю, где-то в воздух его ветром подняло, переместило и сюда приволокло прямиком на могилу Анфисы Веригиной. Есть в этом странность?..Да вроде нет, вот только вокруг ни ветерка. Полное безветрие. Штиль, как говорится. Теперь смотрю на могилку, на памятнике фото юной девушки со скрипкой в обнимку. Её историю все знают. Играла она в камерном оркестре в нашей городской филармонии, но старый дирижёр в неё влюбился, умолял, клялся, ползал на коленях, она ни в какую, зачем ей такой любовник, тогда он подкараулил её после концерта и надругался в гримёрной..А скрипачка, что..полуребёнок, позора не выдержала и руки на себя прямо там и наложила. А может и сам маэстро Анфису придушил. Опросить его не удалось, он после этого совсем обезумел, да вскоре и умер. Смерть их развела по разным концам кладбища. Могила дирижёра заброшена, там одни сорняки.
Я смотрю на её фотографию, да это же вылитая Елизавета Климовна только на 10 лет моложе. И губки, и щёчки и глаза её.. А когда этот старый чёрт в любви ей объяснялся, она, наверное, покраснела от стыда и хлопала своими большими глазами. Да, трудно ребёнку мир понять, а миру понять ребёнка ещё труднее. Про это место мне кое-что рассказывали. Вот, например, земляника в лесу только-только цвести начинает, а у Анфисы на могилке уже налитые ягодки висят. Большие, красные как капельки крови. И так каждый год. А ещё кто-то в день её смерти живые розы приносит. А почему всё так? А кто ж его знает, видно кому-то так надо. Эх, прожить бы жизнь, чтобы рядом с тобой и травинка не шелохнулась..а никак не проживёшь. Если у смерти на тебя ордер выписан - нигде не спрячешься!..Даже безвредный старик и тот на твоей шее пальцы сомкнёт. Но это я так, для примера.
Не успел я вернуться в сторожку, как зазвонил телефон, и наглый голос в трубке заявил:
- Ты зачем к Анфисе на могилу ходил?
- Ну был, а ты кто такой?
- Больше не ходи туда...
И так этот голос меня вдруг разозлил, что я психанул и закричал в трубку:
- Ходил и буду ходить!..А хошь бы и сам Иван Грозный там лежал. Это моя работа, пока я на дежурстве, все могилы под моим присмотром. Понял, ты?
Но трубка уже молчала. И вот подумал я, а не устроило ли мне начальство таким образом проверку. Я человек новый, можно сказать ещё на испытании, а они порешили: узнаем, годится ли хромой Николай в сторожа. Спорый ли, умён, проворен, а может труслив и зря деньги получает?.. Начальство оно изощрённо в этих выдумках. Было у меня однажды... устроился я электриком в магазин, так директор мне такую проверочку устроил..Позвал в кабинет, якобы розетку починить, разложил везде деньги, банки с чёрной икрой...мол, давай Коля, работай, а я пойду пока покурю; а сам в замочную скважину сел подглядывать, - не проколется ли новенький, не даст ли слабину, а ну как засунет банку икры к себе в карман. А что, везде они одинаковые эти начальники, думают что деньги только для них придумали, а работяги свои гроши за зря получают.
Но, забегая вперёд, скажу: никаких последствий от этого звонка не последовало.
Но чтобы уж окончательно развеять сомнения, отправился я к Петру. Пётр, наша местная знаменитость, был он когда-то оперным певцом, люди ещё помнят афишы, Пётр Блинов - лучший баритон края. Но случилась беда, Петя запил по-русски и, изгнанный из театра, пустился во все тяжкие. В непотребном виде однажды попал под поезд, не подфартило, остался без ног. Вот так жизнь враз перекрутила Петруху, как прачка жилистыми руками половую тряпку. Теперь бедолага ездит на колёсиках, отталкиваясь деревянными утюгами..