— Стоило оказаться за городскими воротами, мы почувствовали, что они, вынюхивая, рыщут вокруг. Да только с нас нечего было взять, ни одной повозки на поживу.
— Кто правит в городе? — спросила Симмела.
— Семья Мед. — Гость запустил веснушчатую руку в горшок с тушеным мясом.
— А где ночевали? — спросил Орилис.
— Где придется. Случалось, в амбарах, чаще на голой земле.
— В Тезере не приходилось ничего слышать о жизни на севере, о замках? — Соррен задала вопрос как бы между прочим. Райк уставился в жующий рот Лирита. Тот потянулся к кувшину с водой.
— Да нет, вроде не припоминаю.
Райк почувствовал, как чья-то рука легла на его плечо. Повернулся и увидел Эррела. Сдвинулся сам и локтем отодвинул Соррен, освобождая место на скамье. Тем временем Лирит рассказывал о том, каким образом Озин стал мастером.
— Вызывал на поединок любого жителя нашего города, и никто в Махите его не сумел побороть. После поражения капитана городской стражи Озину предложили его место, но он отказался. Отцы города растерялись, не зная, что делать, и объявили его мастером площадки.
— Когда это случилось? — спросила Соррен.
Лирит поковырялся во рту и извлек наружу осколок кости.
— Пару лет назад.
Разговоры в трапезной оживлялись и затихали. Ван сидел рядом с Домио. Губы смуглянки шевелились. Общий шум перекрывал ее речь. Не переставая говорить, она тронула красный шарф на рукаве. Райка занимало содержание ее рассказа. Эррел, сидящий рядом, вдруг спросил:
— А это что значит? — Перегнулся через стол и тронул красную повязку Лирита.
— Озин говорит, раз мы стали шири, нам надо носить свой знак. Подобный тем, что имеют ученые, посланцы и даже торговцы. Он выбрал красный цвет, потому что, как известно, красную повязку носит Ван.
Собеседники Лирита примолкли. По задумчивым лицам мелькали тени.
— Значит, клан красных? — проговорила Соррен.
После ужина всей деревней пошли на площадку. В чистом небе звездные цепочки висели, цепляясь за горные пики. По этим дорожкам уходят люди в иные миры, думал Райк. Квадрат площадки был обозначен факелами. Домио вывела своих людей в центр. Густо пахло жимолостью. Шири исполнили свой танец и закончили, как всегда: притоп, поворот… и громкий крик, от которого повскакивала с земли половина зрителей, а Райку вспомнился боевой клич.
— Красный клан — это мне определенно нравится, — сказала Соррен за его спиной, вызвав ропот одобрения.
Ущербная луна, похожая на шляпу, опускалась на горную вершину.
— А мне нет, — произнес голос невидимого Вана.
— А мне — да, — это говорила Маранта. — Разве ты не мечтал об этом. Клан шири. Его отличие — красные повязки. Мы все их наденем.
— Все жители долины? — спросил Хадрил.
— Нет, здесь не только шири.
— Маранта права, — Райк вступил в разговор, сам того не ожидая. Просто он знал, что никогда не станет шири. Одно дело — научиться падать и защищаться от коварных ударов. Но никогда не будет он ступать по земле в ногу с другими. Все эти танцы — одна глупость.
На следующий день Маранта вынесла из кладовой штуку красной материи. Она, Соррен и Орилис, сидя на солнышке у входа в трапезную, резали ее на полосы и подшивали. Мать пыталась привлечь к делу и Амаранту. Норовистая девчонка тут же сбежала на конюшню, призывая криками свою подружку. Возвращаясь в полдень с площадки, Райк услышал, как взрослые обсуждают бегство Амаранты.
— Ты уж не ругай ее, — уговаривала Соррен.
— Да как же. Она не шьет, не занимается каллиграфией. Помощи от нее, как от козы.
— Руганью делу не поможешь. Потерпи, все еще образуется, — не сдавалась Соррен.
— С чего бы это, — фыркнула Маранта.
— Уж не знаю. Да только я вот образумилась. А в ее возрасте была совсем, как она, — дикий ребенок. Ей есть в кого быть такой.
— Вздорной дочерью?
— Порождение двух мятежных душ.
Райк ощущал стеснение в груди. Жался за колодцем, боясь обнаружить свое присутствие и помешать разговору. Голоса разносились по пустой улице. Райк обнимал влажные камни.
— Никакая я не мятежница, — спорила Маранта.
— Ты разделила судьбу изгнанника. Ты решилась на разрыв с семьей. Она примет тебя?
— Забыла спросить. — Маранта, смеясь, оторвала заготовку для очередной повязки. Из трапезной вышел Лирит, и разговор прекратился. Райк побрел в свой домик с голубыми ставнями. В лугах звенели насекомые. Из глубины ягодного куста лилась переливчатая птичья песнь, звонкая и светлая.
В передней комнате сидел Эррел. На левой ладони лежал перстень с рубином. Принц зажал его в кулак и спросил: