Уилкенсону стало не по себе. Он не слышал звуков с палубы, но этот пожар не мог долго оставаться незамеченным, какими бы пьяными ни были пираты. Он снова отступил назад и посмотрел в сторону люка, через который пришел. Свой путь к бегству. Он должен был уходить. Но он не мог шевельнуться, глядя на это зрелище.
Он оглянулся на огонь, охвативший большую часть задней части каюты. Эти разрушения были местью, которую он сотворил своими собственными руками. Он улыбнулся от удовольствия. Еще несколько секунд, и он уйдет, потому что теперь он искупил свои грехи и теперь ему захотелось жить.
Он сделал еще один шаг к своему оружейному порту. Жар был сильнее, чем он мог вынести. Крайняя кормовая пушка по правому борту теперь была почти вся охвачена пламенем.
Затем Уилкенсона поразила тошнотворная мысль, что, возможно, орудие заряжено.
И как только эта мысль пришла ему в голову, пушка выстрелила с таким звуком, как будто взорвался весь корабль. Колеса соскочили с креплений палубы, когда большая пушка влетела внутрь, выпустив большую порцию огня из дула. Канаты казенной части прожглись, и не было ничего, что могло бы остановить отдачу пушки. Она врезалась в стол и перевернулась, ударившись о противоположное орудие по левому борту, перевернув их обоих с грохотом, словно две тонны железа обрушились на палубу.
— О Боже, о Боже, о Боже… — пробормотал Уилкенсон в нарастающей панике. Он обернулся, готовый встретиться с разбойниками, ворвавшимися в дверь, но их там еще не было. Он предполагал, что они были в нескольких секундах отсюда. Он снова повернулся к своему орудийному порту, но сотрясение от пушечного выстрела разнесло огонь по всему борту корабля, и теперь его путь к отступлению был поглощен пламенем.
Тогда он повернулся к левому борту. И в эту секунду первый из пиратов дернул дверь и ворвался в горящую каюту, вскинув руку, чтобы прикрыть глаза от пламени.
Джордж почувствовал, как его мочевой пузырь не выдержал. Он потянулся дрожащей рукой за мушкетом как раз в тот момент, когда пират увидел его, стоящего на фоне огня. Пират что-то крикнул и потянулся к пистолету за поясом, но Джордж держал мушкет у плеча. Он взвел затвор и нажал на спусковой крючок, и пирата отбросило к следующему из его товарищей, следовавшему за ним.
Джордж отбросил мушкет в сторону и вытащил оба пистолета. Он был окружен пламенем. Все орудийные порты были в огне, и единственным выходом из каюты была дверь, а у него оставалось всего два выстрела.
В помещение вбегали новые пираты с оружием наготове и сверкающими тесаками в руках. Джордж мог видеть их через открытую дверь. Он почувствовал странное спокойствие, охватившее его. Он шагнул вперед, когда ворвался первый разбойник, крупный бородатый мужчина в треуголке набекрень, и Джордж выстрелил ему прямо в лицо.
Из проема пираты прекратили атаку. В дверь просунули пистолет, и он выстрелил со вспышкой, едва различимой в окружавшем его ярком пламени, и Джордж почувствовал, как пуля пробила ему плечо. Боль была невероятной. Он почувствовал, что его рука ослабла. Он отбросил разряженный пистолет здоровой рукой и взял заряженный из ослабленной руки.
Еще один пират втиснулся в каюту, и Джордж выстрелил ему в живот последним выстрелом. Пират с криком упал разбитым лицом вперед, а позади него вся дверь была забита стрелковым оружием, пистолетами и мушкетами, направленными на него. Джордж опустил руку и стал ждать. Вот на что похожа расстрельная команда, подумал он. Вот на что похожа смерть.
Пираты выстрелили все одновременно, и Джордж почувствовал, что его отбросило назад, как будто его ударили полудюжиной кулаков одновременно. Он почувствовал твердую палубу под собой, жжение пламени у своего лица, но сам он не горел. Ему было тепло, но он не горел.
Он слышал крики вокруг себя и треск пламени, но все это слилось в один ровный шум. Он почувствовал под рукой что-то мокрое и липкое и с некоторым удивлением понял, что это кровь, его собственная кровь, вытекающая из его ран на палубу.
«Я же не смогу жить без крови», - подумал он, и в этот момент понял, что он на самом деле теперь вообще не будет жить, что он сейчас вот-вот умрет, и что это не так уж и плохо.
«Боже мой, Боже мой! Прими меня в свои руки!»
Он противостоял им всем, своему отцу, пиратам. Он стал таким же смелым мужчиной, каким был Марлоу, и с этой мыслью, и с тонкой улыбкой на губах Джордж Уилкенсон умер. Его душа взлетела в небо и куда она попадет - в рай или в ад ему было все равно...