— Да, мистер Марлоу.
— Ты тоже поедешь с нами, так что возьми и свое снаряжение. Ты как всегда будешь командовать «Нортумберлендом».
— Да сэр. — «Нортумберленд» был морским шлюпом, который Марлоу использовал для перевозки грузов в Чесапикском заливе и не только. Он принадлежал Джозефу Тинлингу, и назывался тогда еще «Герцогом Глостерским», перешедшему к Марлоу вместе с покупкой плантации.
Марлоу переименовал его и обучил Короля Джеймса матросским навыкам, а затем научил его управлять шлюпом и, в конце концов, отдал в его полное распоряжение. Джеймс много времени потратил чтобы познать матросское ремесло, быстро учился, сначала просто для того, чтобы доказать Марлоу, что он может быть на что-то способен, а затем, чтобы доказать самому себе, что он не боится моря. Единственный свой опыт общения с кораблями он получил на борту работорговца, и это повлияло на его восприятие всех морских судов. Но вскоре, к своему большому удивлению, он обнаружил, что полюбил шлюп и свободу передвижения на нем.
— И скажи мне, Джеймс, — сказал Марлоу. — Ты умеешь драться?
— Драться?
— Ну, например, ты сможешь дать отпор противнику в бою. Врукопашную или как? Ты умеешь пользоваться пистолетом?
Король Джеймс, прищурив глаза, усмехнулся, всего лишь намеком на улыбку. Он вспомнил другую жизнь, двадцать лет назад, по ту сторону Атлантического океана.
Конечно, он не был Королем, что бы ни говорили другие рабы. Но, он был принцем Кабу - принцем племени Малинке, недалеко от реки Гамбия, из Дома Мане. Можно было проследить его родословную до великого полководца Сундиата Кейта, и даже до самого Тираманга Траоре.
— Да, сэр, я умею драться.
Джеймс перебирал плащи и камзолы, висевшие в шкафу, в поисках той самой рабочей одежды. Он знал ту одежду, которую имел в виду Марлоу. Она была старой и сильно изношенной, когда-то их чинили большими неуклюжими заплатами, с помощью иглы парусных мастеров, но он заставил домработниц перелатать их своими опытными руками. Это была одежда из какой-то другой жизни Марлоу, жизни, о которой Джеймс ничего не знал, но часто строил догадки.
Сначала он нашел старый синий суконный камзол. Ткань выцвела, за исключением тех мест под воротником и на отворотах манжет, куда не попало солнце. Там ткань была еще темно—синей, цвета воды Чесапикского залива в ясный осенний день.
Он провел пальцами по одной из недавно замененных заплаток, проверяя работу швеи. Он не нашел повода для придирки. Затем он посмотрел на изнанку камзола и на дыру, прикрытую заплаткой. Она была от выстрела из пистолета с близкого расстояния.
Он положил камзол на кровать, а вместе с ним и расшитый шелком жилет, который когда-то был прекрасной одеждой, брезентовые бриджи, мягкие, как замша, и хлопчатобумажную рубашку, единственную обновленную часть всей этой одежды. Старая шерстяная рубашка Марлоу все еще висела в шкафу, но он не собирался ее носить. Только не тогда, когда он мог позволить себе носить рубашку хлопка.
Его шляпа была треугольной, потрепанной, как и остальная рабочая одежда. Она была простой и черного цвета. Хотя она была скорее темно-серой, выгоревшей от долгого пребывания на солнце и соленого воздуха, но удобной в использовании в отличие от более щегольских вещей.
Король Джеймс залез в заднюю часть шкафа и вытащил старые кожаные до колен сапоги Марлоу, которые он довел до зеркального блеска. Он снова протянул руку и вытащил саблю Марлоу.
У Марло было несколько сабель, большинство из которых были глупым, хрупким, декоративным оружием, которое носили белые джентльмены; джентльмены, которым не нужна была ни сабля, ни шпага, а если они и захотели ими попользоваться, то вряд ли знали, как это делается. Но эта сабля была настоящей машиной для убийств. Сабля, которую Марлоу использовал для того, для чего она и была предназначена.
Это была отличная, но на вид неуклюжая вещь, плохо сбалансированная, и, можно сказать, даже уродливая. Король Джеймс схватил ее за рукоятку и медленно вытащил из ножен, наслаждаясь ощущением рукояти, обтянутой холодной проволокой, наслаждаясь весом и отблеском позднего утреннего луча света, проникшего через окно и отразившегося от прямого обоюдоострого лезвия. За те двадцать лет, что он был рабом, ему редко выпадал шанс подержать в руках оружие. Ему стало приятно это сделать. Он снова ощутил себя принцем воином.