— Если у тебя не хватило смелости убить его, почему, ради всего святого, ты не арестовал этого сына шлюхи за убийство? - Джейкоб Уилкенсон повернулся к своему сыну. — Арестуй его и прикажи публично повесить. Я хочу, чтобы ты отправил сообщение шерифу Витсену. Еще не поздно, и прояви хоть какие-нибудь чувства!
Джордж Уилкенсон выдержал взгляд отца. Он устал объяснять: — Мэтью вызвали на дуэль, отец. Это было делом чести. - Он чувствовал глубокую скорбь по поводу смерти брата. В отличие от старика. Но он знал, что у Мэтью была горячая голова. Он ненавидел Марлоу за то, что тот совершил, но не видел в его действиях преступления.
— Честь? Что этот сукин сын Марлоу знает о чести? Скажи Витсену, чтобы арестовал его. Я держу в руках душу этого ублюдка, и он сделает, как я скажу.
— Я не сомневаюсь, что он сделает то, что ты скажешь, но никакие присяжные не признают Марлоу виновным в убийстве, и тогда мы будем выглядеть дураками за то, что попытались опорочить его таким образом.
Джейкоб Уилкенсон свирепо уставился на своего сыночка, его седые брови сошлись вместе на веснушчатом и морщинистом лбу. — Ты бесхребетный червяк, мой мальчик.
— Может быть, и так, но, по крайней мере, я сохранил рассудок. - Логичней, конечно, было бы, чтобы Джордж призвал Марлоу отомстить за смерть своего брата. Но от одной этой мысли его тошнило. Он представил себя лежащим на этой мокрой траве, в собственную крови, вытекающей из-под его бездыханного тела. Он молился, чтобы его отец не предложил этого.
— У твоего брата был характер, а у тебя то, что ты считаешь умом, — высказался Джейкоб. — Ты хочешь сказать, что губернатор не поддержит нас против этого ублюдка Марлоу? Ведь, Уилкенсоны — первая семья Вирджинии. Ты хочешь сказать, что Николсон будет на стороне этого выскочку?
— Кажется, этот выскочка сейчас пользуется вниманием губернатора и его доверием. Он оказывает большую услугу Николсону по поводу морской охраны, и Николсон какое-то время будет у него в долгу.
— Что ты имеешь в виду под «морской охраной»?
— Николсон лишил Аллэйра командования и попросил Марлоу взять на себя управление кораблем.
Тут Джейкоб Уилкенсон перестал ходить и размахивать руками. Он посмотрел на Джорджа так, словно его сын сказал ему, что в колонии произошло землетрясение.
— Судя по всему, Марлоу был кем-то вроде капитана каперского судна во время последней войны, — продолжал Джордж. — В любом случае, он принял предложение губернатора. Разве ты не слышал?
— Марлоу… берет на себя командование морской охраной?
— Как я понимаю. И я думаю, что если он совершит что-нибудь существенное, то и губернатор станет с ним за одно.
Старший Уилкенсон надолго замолчал. Джордж неловко поерзал под его взглядом. Затем старик повернулся и уставился в огонь.
— Так не пойдет, — сказал он, наконец. — Так совсем не годится. Этот маленький ублюдок, убивший моего сына, не должен стать никаким героем в этой колонии. Никогда! — Он повернулся и посмотрел на своего оставшегося сына. — Ты с ним должен что-нибудь сделать, ясно!
— Ну, отец, что я могу сделать?
— О, только не наложи в штаны, я не предлагаю тебе вызвать Марлоу на дуэль. Если он смог убить Мэтью, то уж точно убьет и тебя, а мне от этого вообще не будет никакой пользы. Я хочу, чтобы Марлоу был опозорен, арестован и повешен, как приблудная дворняжка.
— Но как?
— Решай сам, как! И сделай это быстрее! — Джейкоб Уилкенсон взревел и перевернул маленький столик, когда его снова охватила ярость. Фарфоровая ваза разбилась о камин. — Ты ведь самый умный, так что думай!
Глава 6
Элизабет Тинлинг сидела за туалетным столиком и смотрела на отражение Люси в зеркале. Это была прелестная девушка лет шестнадцати или семнадцати, с кожей цвета горячего шоколада со сливками, с мягкими каштановыми вьющимися волосами, выбившимися из-под чепчика и падавшими ей на плечи. Даже если этот скотина Джозеф Тюнинг не переспал с ней, то Элизабет не сомневалась, что он подумывал об этом. А, вероятно, и пытался.
Люси была одной из трех служанок, которых Элизабет забрала с собой из Дома Тинлингов. Единственной, кого она по-настоящему любила и кому искренне доверяла. Она считала, что они с ней родственные души и нуждались, друг в дружке Она никогда не расстанется с Люси.