К тому времени, когда он вернулся на квартердек, Рипли уже стоял, согнувшись, прислонившись к перилам, обняв рукой бизань-мачту. Он все еще хрипел и кашлял самым жалким образом.
Он посмотрел на Леруа, и француз увидел страх в его глазах, как и должно было быть. Леруа сделал глоток рома и протянул бутылку Рипли. Рипли взяла ее и, давясь и кашляя, сделал глоток и, в конце концов, проглотил ром. Он сделал еще глоток и вернул бутылку.
— Теперь послушай меня, квартирмейстер, — сказал Леруа. Некоторые мысли посетили его, пока он ждал, пока Рипли придет в себя.
Рипли посмотрела на него слезящимися глазами и кивнула.
— Мы не можем продолжать охоту со старом «Возмездие». Оно слишком старое, и почти сгнила. С этим кораблем мы отправим эту чертову морскую стражу прямо в ад.
Упоминание об морской охране привлекло внимание квартирмейстера.
— Да… — прохрипела Рипли, закашлявшись. — Да, — снова сказал он, — можешь разнести эту чертову стражу ко всем чертям! Это хорошая идея.
— Bien, bien, — сказал Леруа, по-братски обняв Рипли за плечо и ведя его вперед и вниз до палубы. — Иди и скажи своим друзьям на берегу, что мы заработаем на этом корабле больше чертовых денег, чем они когда-либо мечтали, а?
— Я скажу им, капитан, я скажу ему, — сказал Рипли хриплым голосом. — Но ты ведь разберешься с морской стражей, как ты сказал?
— Qui, конечно, мы разберемся с морской охраной, — заверил его Леруа. Он давно имел это в виду. Оскорбление, которое он перенес от рук морских стражников, было невыносимо.
Он не рассказал Рипли о ловушке, в которую попало старое «Возмездие», о бойне, которую устроила морская стража. Возможно, он сделает это позже, когда перебьют всех этих грязных ублюдков, и отомстит этому Марлоу с большим размахом, но только не сейчас. Ему было невыносимо думать об этом сейчас.
«Плимутский приз» стоял повернутым обратно к реке. От якорного троса к шпилю была прикреплена специальная пружина, так что судно можно было повернуть в любом направлении. Огромные пушки были заряжены и ждали своего момента. Марлоу не знал, чего ожидать, но он определенно был к этому готов.
Это была длинная ночь, бурная, жестокая ночь. Когда матросы «Плимутского приза» обнаружили, что избитый негр в первой камере был не кто иной как Король Джеймса, они восприняли это как личное оскорбление, потому что с некоторых пор стали уважать Джеймса и смотрели на него как на своего.
Джеймс не сказал бы, кто сделал с ним такое, но у матросов были на это свои представления, они поняли, что каким-то образом в этом были замешаны шериф и его подручные. Даже если они и не сами сотворили с Джеймсом такое. Этого было достаточно.
Они собирались перебить всех подручных вместе с тюремщиком, если бы Марлоу не остановил их.
Как бы то ни было, четверо мужчин стали выглядеть намного хуже, когда Марлоу, наконец, запер их в камере, которую занимал Джеймс, и построил своих людей на лужайке снаружи. Для Джеймса были добыты носилки. Ходили разговоры о том, чтобы найти фургон для Элизабет, но она заверила их, что может идти сама, и после долгих протестов они поверили ей на слово.
Небольшой отряд был отправлен в дом Элизабет, где Люси разбудили, велели одеться и упаковать свои вещи, а также одежду для Элизабет. Они не могли оставаться в Уильямсбурге, не могли оставаться в пределах досягаемости закона. Нигде в колонии они не были бы в безопасности, кроме кают «Плимутского приза».
Люся была напугана, нервничала, как серна. Даже уверенность в том, что она будет там с Королем Джеймсом, казалось, не успокаивала ее.
Наконец Рейкстроу выстроил людей в две грубые колонны и вывел их из города, с Элизабет, Люси и Джеймсом на носилках, которого несли по очереди, а в конце процессии шестеро мужчин несли три больших сундука, которые упаковала Люси.
Было мало шансов, что раньше времени поднимут тревога, когда шериф и тюремщик были заперты, и мало шансов, что городская стража решит столкнуться с этой непонятной бандой на темной дороге. Обратный путь в Джеймстаун прошел без происшествий.
Они прибыли туда рано утром, измученные, и вернулись на борт. Они отвели судно от причала, поставили на якорь, канониры зарядили пушки, подготовились к бою, и все тут же рухнули спать прямо на палубу.
Короля Джеймса аккуратно уложили на мягкий диван в большой каюте, где он и заснул. Люси свернулась калачиком рядом с ним и тоже уснула.
Не говоря ни слова, Элизабет последовала за Марлоу в его маленькую каюту. Она не сводила с него глаз, снимая шляпу и платок, затем потянулась, развязала шнуровку корсажа и скинула его.