— Так, в древнем Риме триумф назначался только полководцам, одержавшим полную победу над иноземным врагом. В эпоху империи эта честь предоставлялась лишь императору и его семье. Но существовал и малый триумф, так званая, овация — полководец приносил жертву на горе Альбан, в нескольких милях к югу от Рима, и на следующее утро въезжал в город верхом на коне или входил пешком. И что бы Вы могли подумать? Вместо оливковой гирлянды он надевал венок из мирта. Вот так вот.
— Ха, забавно.
Генри в ответ лишь улыбнулся.
Я почувствовала, что мои ноги начали грузнуть в мягком грунте.
— Генри, мы зашли в болото!
— Как так? — удивился мой спутник, и машинально посмотрел вниз. Его лицо погрустнело, и губки надулись.
— Простите, я и не думал. Там дальше будет твердая земля, обещаю. А вот здесь придется слегка вымазаться.
— Ну, что же…
— Вы позволите мне?
И он робко и напугано приподнял, протягивая ко мне, свои руки.
— Что? — не могла я понять.
— Позвольте я Вас перенесу. Здесь буквально несколько ярдов.
— Но, Генри, я сама справлюсь.
Смущенная, я ступила шаг вперед — и еще больше погрузла в земле. Теперь уже сквозь мох, грунт и траву выступала вода. Мои туфли стали промокать.
— Ой.
— Все же, прошу, позвольте я Вас перенесу. И ничего больше.
Я подняла на него глаза. На мгновение мне стало даже смешно. Его лицо было перекошено в легком отчаянии, ужасе, грусти и смущении. Он весь покраснел.
— Так Вы же сами вымажетесь!
— За меня не переживайте, мисс. Я буду в порядке.
Чем больше я представляла и понимала, что он предлагает сделать, тем больше я поглощалась смущением и радостью.
— Хорошо.
Генри робко подступил ко мне, и смущенно улыбаясь, немножко присел. Еще мгновение — и я была уже на руках. С легкостью и непринужденностью, он поднял меня и шагнул вперед.
Я засмеялась. Он покраснел.
— Простите меня, если что не так.
— Все хорошо, — закусила я смущенно губку.
Удивительно, но у него были холодные руки, я бы даже сказала, ледяные. Возможно, из-за того, что нервничал. У меня тоже такое бывает.
Он нес меня, быстро, умело, грациозно пробираясь через болотистость вперед к просвету. Едва расступились деревья, как перед нами открылся незабываемый, удивительный пейзаж: небольшое озерцо, словно зеркальце, кусочек неба, затерянное среди густого леса. Буквально несколько футов от зарослей — и небольшой песочный берег спускается к чистой воде.
Генри бережно и нежно опустил меня на землю.
— Вот и пришли.
Я замерла от удивления. Действительно, изумительно. Небольшое озерцо разлеглось посреди густого леса. Вокруг, подобно тысячелетней стражи короля, стояли старые, высокие, вековые сосны, ели, буки, дубы, они гордо возвышались над серебристой гладью лесного чуда. На белоснежном песке были заметны следы зверей.
— Это невероятно! Великолепно! — и я бросилась к берегу.
— Я рад, что Вам понравилось.
Вода была прозрачная, чистейшая. Отчетливо было видно дно, пока тьма из-за глубины не скрывала его сущность. Порой мчали ко мне маленькие рыбки, а потом, сделав внезапный и шальной разворот, уплывали прочь.
Я закружилась на месте, осматриваясь по сторонам.
— Генри, это изумительно! Божественно!
Мой спутник только загадочно улыбнулся.
Я села на белом песке, и, бессмысленно играясь с ним, то набирая в ладонь, то высыпая, подобно песочным часам, я вбирала в себя это прекрасное место. Как так возможно? Маленькое прекраснейшее озерцо, окруженное живой стеной вековых деревьев, напоминало больше укромное местечко из сказки, чем реальность. Завораживающее пение птиц, одурманивающие ароматы лесного царства и свежего влажного воздуха у водоема. Я тонула и растворялась.
Генри присел рядом.
Мы молчали.
Вдруг что-то треснуло где-то позади нас.
Я дернулась, и, машинально схватив его за руку, прошептала:
— Что это?
Генри нехотя обернулся назад и прошептал:
— Олень.
— А вдруг не олень?
— А кто? — улыбнулся он.
— Волк…
— Вы же не боитесь природы, мисс Эмили.
— Я за Вас боюсь, — наигранно фыркнула я.
— Ах, спасибо. Но не стоит. Здесь меня нужно больше бояться, чем волков.
— Но все же…
— Я могу пойти разведать.
— Вы думаете, я смогу Вас отпустить? Нет!
Но Генри уже встал и лишь улыбнулся.
— Чего я только не сделаю ради Вашего спокойствия.
— Пожалуйста, я не хочу здесь самой оставаться.
— Да уж, затруднительно будет разорваться на две части, — засмеялся мой спутник.