Справа не более чем в двадцати стадиях из волн морских поднималась огромная туша Крита. Позади галеры черный зубчатый берег закрывал горизонт, но впереди он резко обрывался. Оторвавшись от черпака, Интеб поднял на Эсона покрасневшие утомленные глаза, когда тот его окликнул:
– Посмотри, там не восточная ли оконечность острова?
Интеб присоединился к нему на палубе, стараясь что-нибудь различить в сумраке.
– Трудно сказать, возможно, это действительно мыс. Скоро узнаем.
– Только бы обогнуть его, тогда впереди окажется море, и пусть ветер гонит нас куда пожелает. Там нет берега, о который можно разбиться.
Не успел он договорить, как послышался резкий треск, и линь, поднимавший парус и служивший растяжкой мачте, лопнув, просвистел у них над головами. Всю ночь принимал он на себя весь напор ветра и наконец не выдержал. Оставшаяся без поддержки мачта повалилась, утянутая вперед вздувшимся парусом.
Все произошло мгновенно, и утомленные люди не сразу поняли, что произошло. Эсон опомнился первым. Выхватив меч, он бросился к туго натянутым линям, удерживающим низ паруса. Но он не успел добраться до них: мачта с сухим треском переломилась и начала падать.
Эсон увернулся, и мачта рухнула рядом, накрыв его складками паруса. Когда он высвободился, все было уже кончено. Удерживаемая канатами мачта свисала в воду, отягощенная парусом; падая, она убила одного из гребцов и расщепила поручень. Теперь, когда они лишились паруса и перестали грести, ветер гнал их к скалистому берегу Крита, и уже были видны высокие пенные гребни волн, разбивавшихся о камни.
Глава 7
Снова пришлось им найти силы в глубинах измотанных тел, чтобы взяться за окровавленные рукояти весел. Снова пришлось грести. Ветер гнал судно на скалы, и парус больше не был подмогой. И они гребли. Обрушившаяся мачта и парус замедлили их движение, но они мешали и ветру нести их к берегу: так что они оставили мачту и паруса воде и взялись за весла.
Они гребли. Опустив головы, не останавливаясь… в борьбе за свою жизнь. Корабль продвигался вдоль берега, но скалы приближались. Уже были видны камни, утопающие в белой пене, деревья на краю обрыва, высоко над головами. Они гребли. То один, то другой терял сознание от утомления, чтобы, мгновенно очнувшись, взяться за ненавистное весло. Мыс серой лапой тянулся в море, чтобы схватить корабль, положение становилось все хуже. Они были уже совсем рядом с белыми валами, пена покрывала воду…
И вдруг впереди галеры оказалось открытое море, берег Крита плавной дугой уходил к другому, меньшему мысу. Обогнуть его было легко.
– Суши весла, – прохрипел Эсон; усталость мешала подняться, чтобы промочить пересохшую глотку.
– Ну, а теперь что, горец? – склонившись на весло, спросил Эйас с противоположной скамьи. – Отсюда нам с тобой далеко до дома.
– Теперь? – переспросил Эсон. – Теперь плывем, куда несет ветер. Или ты можешь предложить что-нибудь лучшее?
Пожав плечами, Эйас поглядел на ладони. Даже его одеревеневшая кожа не выдержала ночных трудов и кровоточила.
– Вот что скажу – пока с меня весел довольно. – Он откинулся на борт и опустил обе руки в воду.
Они перекусили на кормовой палубе, жадно запивая еду смешанным с водой вином. Кто-то принес пифос с оливками, и они горстями черпали плоды из широкого горла. По рукам ходил круг твердого сыра, от него ломали куски и жевали. Простая еда – другой они и не знали. Ели все с жадностью, даже Интеб, голод на время заставил его забыть о боли в натруженных ладонях. Тидея сменили у кормового весла, и он повалился рядом со всеми на палубу.
– Тидей, ты настоящий мореход, – проговорил Эсон, – у твоего отца, Агелая, был корабль, ты ведь плавал на нем? – Тидей кивнул в ответ, рот его был набит сыром. – Каков будет наш курс и что нам делать теперь?
Прищурясь, Тидей поглядел в море, на удаляющиеся берега.
– Так в Микены нам не приплыть, – проговорил он.
– Не сомневаюсь. А что нас ждет впереди?
– Глубокие воды, чудовища, пожирающие суда… словом, ничего хорошего.
– Что-то да ждет. Мы ведь не в силах даже вернуться на веслах к Криту, чтобы сдаться атлантам – если, конечно, захотим этого, – ведь остров остался позади. Какие еще острова могут попасться нам навстречу?
– Никаких.
Холодное слово ознобом пробежало по спинам слушателей. Если плывешь на корабле – плывешь вдоль берега или как там в Кикладах: от острова к острову. Один остров всегда впереди, другой уходит назад за корму. На ночь или в бурю корабль всегда можно вытащить в подходящем месте на берег. Разве можно плавать иначе? Море – огромная пустыня, но на суше и в самой пустой из пустынь найдутся ориентиры. А на этих просторах? Конечно, в ясный день человек может найти дорогу по солнцу, а что делать в пасмурную погоду? Никто не оставлял безопасного берега – такое считалось безумием. А теперь Крит оставался позади и неутомимый ветер уносил их от берегов острова. И впереди не было ничего – только вздымающиеся валы.
– Пропали мы, – проворчал гребец. – Осталось, стало быть, только умереть.
– Ветер утихнет, мы сумеем вернуться.
– А если нет?
– Погодите, – проговорил Интеб, и голоса умолкли.
Он вынул кинжал и, став на колени, принялся чертить им на палубе.
– Я не кормчий, но знаю, где суша, где море. Я изучал математику и географию. А еще – я родом из Египта и приплыл в эти края под парусами, и теперь покажу вам, как это было. Здесь мы плыли вдоль берега – вот так. Минуя города и острова, мы добрались до Арголиды, до Тиринфа – вот сюда. – Он очертил на доске петлю, затем полукруг и ткнул в самый центр дуги.
– Из Тиринфа мы поплыли на Феру, а теперь мы миновали Крит, и нас уносит в морские просторы. – Молча глядели они на его руку, проведшую на палубе прямую линию к точке, с которой он начал свой чертеж.
– Видите: вот Египет, вот Нил и Фивы. Все это по ту сторону моря, если переплыть вот сюда.
Взглядом следуя за движением его ножа, они не видели ничего и повернулись к нему с округлившимися глазами.
– А… далеко плыть? – спросил кто-то.
– Сорок скен, восемьдесят скен. Не знаю. Но если поплывем на юг, обязательно окажемся у этого берега. Да и другого выхода нам не остается. Пока дует этот ветер, мы сумеем вернуться даже на Крит или Атлантиду. Крит скоро исчезнет из виду… вы спрашиваете, что нам делать? Нестись вместе с бурей. И молиться богам, чтобы ветер не стих раньше, чем вынесет нас к берегам Африки.
Ничего другого им не оставалось. Море по-прежнему бушевало, частенько налетали шквалы с дождем. Но парус и свесившаяся за борт мачта удерживали галеру, словно плавучий якорь, и ветер гнал их вперед. День миновал, а за ним ночь, и к рассвету ветер утих, а море успокоилось. Эсон все еще бодрствовал у кормила, когда небо на востоке просветлело. В разрывах между облаками выступили звезды. Вскоре после этого и Интеб поднялся на палубу, удивленно покачал головой – весь горизонт охватил странный кровавый свет.
– Что это? – спросил он.
Эсон ответил:
– Рассвет. Но такого мне еще не приводилось видеть.
Пламенем полыхало все небо. Не один восток, где над горизонтом поднимался багровый диск солнца, – весь небосвод, всюду, куда попадали солнечные лучи. Пламенели исчезающие облака, небесный огонь словно истреблял их… И все молча глядели на небо. Охватившее небо пламя угасло, лишь когда солнце поднялось повыше.
– Мне случилось однажды в пустыне видеть нечто подобное, – проговорил Интеб. – Тогда была песчаная буря и за облаками песка солнце сделалось столь же багровым. Всю эту пыль, наверное, выбросило с Феры, но ее столько, что трудно поверить глазам.
– Чего только не могут сделать боги, когда захотят, – Эсон устало привалился к кормилу, позабыв про небесные красоты. Интеб озабоченно посмотрел на него.
– А как твоя рука – и раны? – спросил он.