Санька сделал вид, что не расслышал.
Евдокия заглянула за ситцевый полог, на кухню, где хозяйничала Феня, помогла ей загрести угли в печке, потом, порывшись в карманах, достала розовую паточную конфетку и сунула девочке в руку:
- Все одни, все сами... сироту вы горемычные...
- Мы не сироты! - обиделась Феня. - У нас и тятька есть и мамка!
Евдокия погладила Феню по волосам, покачала головой, потом отозвала Саньку в сени и шепнула:
- Ты поскорей поправляйся. Рыбка, она ждать не будет. Говорила я с мачехой - она тебя не держит, иди теперь хоть на все четыре стороны.
- Говорила? - оторопел Санька.
Так, значит, мать знает о его сборах и не хочет его останавливать.
Но эта новость не принесла Саньке облегчения.
- "Бедные, горемычные"! - передразнила Феня Евдокию, когда та наконец ушла. - Какие мы горемычные!
Вон у Тимки родная мать, а спуску не дает. А меня мамка только один раз за уши подергала, когда я в сметану пальцем залезла. И то не больно. А тебя и совсем никогда не дергает.
Феня вдруг разжала ладонь и положила на стол липкую конфету:
- Вот! Не нужно мне. Пусть мухи лижут. - И она печально посмотрела на брата. - И что это с мамкой нашей стало? Как неживая ходит. И по ночам не спит.
- Из-за тятьки, поди, все?
- Из-за тятьки, само собой. И через тебя еще.
- Через меня?
- Знаешь, как она расстроилась, когда мешок твой разбирала! А там и белье, и полотенце, и колодки сапожные... Ты от нас уйти хотел? Да?
- Куда уйти?! Мы с Петькой рыбу ловить собирались. - Санька низко наклонился над скатертью, словно впервые заметил, какие интересные на ней цветы и узоры.
- С колодками-то за рыбой! - вздохнула Феня. - Так не бывает. Мамка сразу догадалась, что ты задумал. "Ни в грош он меня не ставит, - это мамка про тебя так говорила, - только слава, что под одной крышей живем".
"Как это ни в грош?" - хотел было запальчиво вскрикнуть Санька, но Феня смотрела с такой укоризной, что он еще ниже склонился над столом.
- "И жизнь, говорит, ему наша неинтересная, - продолжала Феня. - И не поговорит никогда по-людски. Все швырком да броском". А знаешь, мамке одной как трудно! Вчера пришла с поля, села на порожек разуваться, да так и заснула. Уж мы ее будили с Никиткой, будили... - Феня вдруг прижалась к брату и горячо зашептала: - Ты просто глупый, Санька... совсем глупый... Она же, мамка наша, самая хорошая!
Пожалуй, впервые в жизни Санька не нашелся, что ответить сестренке. Он не фыркнул на нее, как обычно, не засмеялся, а только освободил руку и молча направился к двери. У порога остановился и, не глядя на сестренку, тихо спросил:
- Как там с пшеницей на участке у Векшина... не слыхала?
- Сказывала Маша... Они ее поднимать начали, а потом перестали.
- Почему?
- Дедушка, говорят, запретил.
"Так я и знал - засыплются!" - с досадой подумал Санька и вышел на улицу.
Утром прошел дождь, и вода стояла во всех ямках и выбоинах, будто земля продырявилась от старости, и в дырках виднелось голубое небо.
Мальчишки били по лужам, длинными жердями, обдавая друг друга брызгами воды.
Стараясь не попасть им на глаза, Санька юркнул в огород и огляделся.
Погреб в дальнем углу огорода завалился, зарос высокими цветами иван-чая, молодыми березками; огородная изгородь покосилась, бурьян и крапива подступали к самым грядкам.
Санька достал косу и принялся за работу.
Крапива была высокая, старая, жилистая и, падая на землю, все старалась задеть Саньку своими злыми зубчатыми листьями. Но мальчику казалось, что в руках у него уже не коса, а дивный меч-кладенец, а крапива - полчище злых врагов и он бьется с ними не на жизнь, а на смерть.
Вскоре в огород заглянула Феня.
- Брось косу, брось! - закричала она, бегая вокруг брата. - Мамка что наказывала? Ты больной, тебе лежать надо!
Но Санька так широко и яростно размахивал косой, что подступиться к нему было невозможно.
- Запустили тут без меня, - ворчал он. - Не огород - лес дремучий.
Феня посуетилась, покричала, потом отыскала грабли и принялась сгребать крапиву в яму около изгороди.
Разделавшись с крапивой, Санька взялся за бурьян.
Неожиданно Феня оглянулась и заметила Федю и Машу. Перегнувшись через изгородь, они с таким видом смотрели в огород, словно видели там что-то необыкновенное.
Позади Маши стояла Долинка и жевала подол ее платья. Но девочка ничего не замечала.
- Косит, косит, - шепнула она Феде и полезла через изгородь.
Трухлявая перекладина не выдержала тяжести, переломилась, и Маша полетела в яму, набитую крапивой.
Феня прыснула в рукав. Маша мигом вскочила и, как ни сильно обожгла ее крапива, тоже рассмеялась. Потом подбежала к Саньке и схватила его за руку: