Манефа принялась сзывать кур, но те, увлеченные охотой за черепашкой, не обратили на нее внимания.
- А шут с ними! - Манефа махнула рукой. - Пусть покормятся.
- Бабушка, ты не убивайся, иди домой, - уговаривала ее Маша. - Мы их к вечеру целехонькими доставим.
- А ястреб в небе? А лиса за кустиком? - не соглашалась Манефа. - Нет уж, сама покараулю.
Поглядывая по сторонам, она постояла около кур, но вскоре заскучала, подошла к ребятам и, кряхтя, принялась собирать черепашку.
Узнав, что на хлеба напала черепашка, Катерина не выдержала, поднялась с постели и тихонько побрела в поле.
Сначала она даже встревожилась: детей на делянке было много, и ей показалось, что они только помнут пшеницу. Но, присмотревшись, Катерина убедилась, что все шло как надо.
Ребятишки двигались цепью и собирали черепашку кто в пустую консервную банку, кто в берестяной кузовочек, кто в бутылку.
Время от времени они подбегали к межнику, высыпали черепашку в яму и заваливали землей.
То и дело слышались голоса:
- Заходи справа, окружай!
- Не давай пощады!
Малыши носили воду и кричали на все поле:
- Кому воды родниковой, кому воды!..
У Катерины дрогнуло сердце.
- Заботники мои дорогие! - шепнула она и хотела было приняться за работу, как вдруг заметила среди посевов кур. Они жадно клевали черепашку.
Подбежали Лена и Санька.
- Это ты с курами-то придумала? - спросила Катерина у Лены.
- Да нет... Ребята наши. А правда неплохое подспорье? Мы после обеда еще кур принесем.
- Чего лучше, - улыбнулась Катерина.
- А ты почему поднялась? Доктор что наказывал? - Санька строго посмотрел на мать.
- Весь народ в поле, а я отлеживаться буду! Вот зима придет, за все и отболею.
- Нельзя, тетя Катя! Идите домой, - сказала Лена. - Без вас управимся.
- Да что вы меня уговариваете, как маленькую! - обиделась Катерина.
- Я бригадир сейчас. Могу и приказать, - шутливо пригрозила ей Лена. - Саня, веди ее домой!
- Я вот замок на калитку повешу, - пообещал Санька.
- Силой берете, озорничаете, - усмехнулась Катерина и, доверчиво опираясь на плечо мальчика, побрела к дому.
Глава 36. ГРАД
День выдался на редкость душный, безветренный, и мальчишки не находили себе места. Спастись можно было только на реке. Сюда они и собрались. Кто нырял, кто плавал саженками, кто прыгал с обрыва.
Санька проделал перед ребятами свой излюбленный номер - водолаза под водой. Всунул в рот камышинку, в руки взял большой, тяжелый булыжник и, погрузившись в воду с головой, прошел по песчаному дну реки. Потом он вылез из воды и лег рядом с Федей на горячий песок.
- Гроза будет, - сказал Федя, посматривая на облака, которые собирались на горизонте то в высокие башни, то в огромные скирды.
- А ты почему знаешь? Облака, они и обмануть могут, - заметил Санька.
- Я не только по облакам... Другие приметы есть. Смотри вот: клевер листочки складывает, ласточки над самой водой летают. А цветы как пахнут... они всегда перед дождем так.
Горячий песок обжигал тело, и мальчишки снова полезли в воду.
Девяткин, измазав все тело черной жидкой грязью, сидел у самой воды и занимался тем, что забрасывал всех вылезающих из речки ошметками грязи. Больше всех, как заметил Санька, доставалось Феде. Тот дважды пытался выбраться из воды, но каждый раз Девяткин залеплял ему живот и грудь черной, как деготь, грязью, и Федя вновь лез в речку обмываться.
- Терпи, казак! - добродушно хохотал Девяткин. - В Стожарах грязь целебная, как на курорте. Принимай ванны.
- Ты играй, да не заигрывайся, - подошел к нему Санька. - Чего пристаешь, как репей?
- В опекуны записался! - Девяткин презрительно сплюнул сквозь зубы. Дружка, как телка на веревочке, водишь...
Федя пошарил в корягах, потом подплыл к Девяткину и протянул ему влажный губчатый зеленый комок:
- А вот эту штуку знаешь? Тоже целебная.
- Скажешь еще! Тина какая-то...
- Серьезно говорю. Как натрешься, так кровь и заиграет. Испытай вот...
Девяткин недоверчиво отодвинулся:
- Очень нужно!
- Эх, ты, тины испугался! - засмеялся Санька.
Федя еще на прошлой неделе познакомил Саньку с этой речной губкой-бодягой. Сейчас Санька взял бодягу у Феди из рук и потер себе грудь, но не очень сильно. Грудь вскоре порозовела.
- Хорошо! - похвалил Санька. - Сейчас бы наперегонки с кем! - И кинул губку Девяткину: - Ну, и теперь слабо?
Подзадоренный Девяткин поднял губку, зачем-то понюхал и осторожно провел ею по груди.
- Сильнее надо! Как мочалкой в бане. - И Санька, не жалея сил, обеими руками принялся натирать Девяткину грудь, плечи, спину.