Annotation
Сборник повестей и рассказов советских писателей о жителях села, тружениках сельского хозяйства, о защите и использовании природы нечерноземной полосы. Героями многих произведений являются подростки. В числе авторов — В. Овечкин, В. Астафьев, D. Троепольский, Ф. Абрамов.
ГЛАВНАЯ РУССКАЯ ЗЕМЛЯ
Андрей Платонов
Михаил Пришвин
ПУСТЫНЯ
ТЯГА
РОССТАНЬ
РАДОСТЬ
Константин Паустовский
Валентин Овечкин
Ефим Дорош
Александр Яшин
Федор Абрамов
Виктор Астафьев
Василий Белов
Евгений Носов
БЕЛЫЙ ГУСЬ
ШУБА
Глеб Горышин
Г. Троепольский
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
INFO
notes
1
2
3
4
5
6
7
СТРАДА
ПОВЕСТИ, РАССКАЗЫ
*
© Издательство «Молодая гвардия», 1976 г.
Составление. Предисловие.
ГЛАВНАЯ РУССКАЯ ЗЕМЛЯ
1
Так много, как говорят сейчас о Нечерноземье, говорили разве только о целине — двадцать с лишним лет назад. Об этой древней русской земле хлопочут плановики и финансисты, агрономы и инженеры, природоведы и архитекторы, сюда едут добровольцы.
В такой обстановке люди чувствуют себя первооткрывателями.
Между тем кто-нибудь, прочитав эту книгу, полную любви к людям и природе Нечерноземного края, может обнаружить, что край-то, оказывается, давным-давно открыт и раньше всех его открыли писатели. Он будет прав. На этой земле они родились, живут и ни о чем другом так хорошо никогда не писали и не пишут, как о ней. Иначе с ними не могло и быть. Тут ведь сердце России, большинство ее деревень и сел. Москва, Рязань, Тула и Владимир в центре, Ленинград, Вологда, Свердловск и Орел по краям.
В те самые дни, когда молодые целинники на тысячах новеньких тракторов прокладывали первые борозды в диких ковылях Северного Казахстана, Западной Сибири и Поволжья, Владимир Солоухин собрал заплечный мешок и отправился в пеший путь по тихим деревням родного Владимирского края, не обещавшим ни обильных молочных рек, ни мощного шороха пшеницы… И, не покидая любимого Дунина, не теряя ни дня, ни часа, — каждый день и час неповторим! — продолжал всматриваться в подмосковный лес Михаил Пришвин.
И, месяц за месяцем проводя в деревнях вокруг Ростова Великого, мечтал о том, какими станут нечерноземные просторы России, Ефим Дорош: «На месте кочкарников протянутся ровные, богатые травостоем заливные луга», «на осушенных торфяниках, на бывших заболоченных пустошах будут расти картофель, капуста, клевер с тимофеевкой, а по клеверищу — лен». Он видел и понимал, «какие могут быть урожаи на этой земле, почти не знающей засухи! И как она будет хороша — зеленая, с чистыми медленными речками, с неярким небом, туманами и росами…».
Делом какого далекого будущего это тогда казалось! Ведь Нечерноземье — это полтораста тысяч деревень и сел, и большинство из них очень маленькие, рассыпаны как грибы среди лесов и болот, так что по нескольку месяцев в году к ним не добраться и на военном вездеходе. Двадцать с лишним миллионов гектаров лугов и пятнадцать миллионов гектаров пашни, но и поля и луга — это крошечные, покрытые валунами, окруженные кустарниками и топями островки. Им не страшны засухи, но бедная почва требует огромных порций удобрений, к тому же сначала ее надо осушить и выровнять, а чтобы осушить, выровнять и настроить дорог, — без которых никуда! — нужны тысячи и тысячи мощных машин…
Шло время. За десять лет в полтора раза увеличился сбор хлеба в стране, в два раза — удой молока и забой скота, на сорок с лишним миллионов гектаров расширились посевы. Ободрилась, повеселела, почти целиком заменила тракторами своих коней и нечерноземная деревня. Но продуктов она продолжала давать нам меньше, чем хотелось бы, чем требовали растущие в ее округе города и стройки. Как и прежде, поля затягивало хилым мелколесьем, кочкарником, нездоровой болотистой жижей…
Специалисты говорили: конечно, главная русская земля может преобразиться, стать зеленой, ровной, тучной, с чистыми медленными речками, но, чтоб это произошло, начинать надо с двойного и тройного увеличения вложений средств в основные хозяйственные дела. Не заканчивать двойным и тройным увеличением, а начинать[1] с двойного и тройного увеличения!
Это жесткое, очень тяжелое условие многим казалось почти невыполнимым до тех пор, пока в 1974 году не вышло постановление Центрального Комитета КПСС и правительства о новых, невиданно крупных мерах для развития сельского хозяйства в Нечерноземной зоне России, для преобразования всего этого края. Было объявлено, что государственная казна готова наконец пролиться над ним золотым дождем. Это будет, сказал Л. И. Брежнев, «обогащением Нечерноземья» и прежде всего, конечно, его земли. До 1980 года сюда вложат в соответствии с решениями XXV съезда партии столько средств, сколько израсходовано за предыдущие пятнадцать лет, — тридцать пять миллиардов рублей. Деньги пойдут на расчистку, выравнивание, осушение и орошение земель, на прокладку дорог — ими будут связаны шестьдесят один райцентр и около полутора тысяч центральных усадеб колхозов и совхозов, на строительство больших механизированных ферм и сельских поселков, в которые переселятся из мелких деревень сто семьдесят тысяч семей.
После осушения болот, низин, пойм и превращения их в хорошие поля и луга сразу налаживается и орошение их: дождевальными установками, сетью подземных труб и иными способами.
Дела, в общем, начинаются крупные и трудные. Подпирают сроки. В нечерноземной зоне сосредоточена половина промышленных предприятий России, здесь Москва и Ленинград, здесь тысячи других больших и малых городов, где множатся заводы и фабрики, а каждый город со своим хозяйством — это насос, который качает рабочую силу из деревни. Значит, надо успеть сделать сельский труд настолько механизированным и так умно организованным, а сельскую жизнь такой привлекательной, чтобы управлялось самое малое число людей, остающихся в селе.
2
Завод и поле, город и село… Идет последний круг безостановочной гонки, длящейся уже целое столетие. Сейчас это совершенно особая гонка… Ряды сельской команды все редеют, а стоящая перед ней задача не меняется: кормить — и кормить как следует! — всю страну. Ряды заводской команды увеличиваются, но ей от этого не легче: ведь именно от нее все больше зависит, насколько успешно справится со своим делом село. Не беря людей из села, невозможно обеспечить его нужным количеством машин, удобрений, стройматериалов, горючего, а не обеспечив село нужным количеством машин, удобрений, стройматериалов, горючего — невозможно взять из него людей. Город и село уже не соперники. Они поняли, что им не обойтись друг без друга. Интересы села становятся интересами города.
А сочувствие большинства тех, кто следит за перипетиями вековой гонки, по-прежнему на стороне более слабого — села.
Это не случайно.
Сочувствовать деревне-и воспевать ее людей начали с тех пор, как бурно, на глазах, стали расти города.
В первый год двадцатого века молодой русский писатель Иван Бунин, которому предстояло стать классиком, написал пронзительную «Эпитафию» об умершей степной подгородной деревушке.