Послышался голос Эдуарда:
— Анита, Анита, к тебе обращается капитан. — От его слов я заморгала и снова обратилась вся во внимание.
Я посмотрела на Эдуарда, стоящего чуть позади от Хетфилд, а потом на Джонаса за столом:
— Простите, сэр, я не расслышала, что вы сказали.
— Мы вас утомили, Блейк? — спросил он.
— Я всю эту хрень уже слышала, сэр.
Эдуард вышел вперед в образе старины Теда:
— На лице Аниты расплывается охрененный синяк. Думаю, у нее еще не прояснилось в голове после удара Рикмана.
— Вы оправдываетесь за нее? — спросил Джонас.
— Нет, сэр, просто напоминаю, что она только что выписалась из больницы, и может, она и залечивается как сукин сын, но это излечение не полноценное и не мгновенное. У меня подозрения, что она ранена сильнее, чем притворяется.
Джонас прищурился, глядя на Эдуарда, а потом снова посмотрел на меня:
— Вы ранены, Блейк?
— У меня лицо болит, — ответила я таким же безэмоциональным голосом, насколько голос Хетфилд был им переполнен.
— Отсюда синяка не видно. Повернитесь, я хочу посмотреть.
Я повернулась к нему нужной стороной лица, где пульсация начинала переходить в настоящую головную боль. Перед глазами у меня оказалась Хетфилд, уставившаяся на меня в ответ.
Я услышала как откатилось назад кресло Джонаса.
— Отек слишком сильный для простого ушиба. — Он обошел стол, чтобы лучше разглядеть пострадавшее место. Он поджал губы, нахмурившись. — Рики ударил вас прямо в кость. Думаете, он сломал ее?
— Я не слышала перелома, — ответила я.
— Как сильно болит?
— Не достаточно сильно для перелома, как мне кажется.
— У вас были переломы?
— Да, сэр.
— Так что вы знаете, как они ощущаются.
— Да, сэр, знаю.
Он испустил долгий выдох:
— Вам нужно приложить лед, пока опухоль не добралась до глаза. Не могу выпустить вас в таком виде, как будто вас тут избили. — Он пошел к двери, открыл ее и крикнул кому-то: — Нужен пакет со льдом и пару полотенец. — Видимо, он решил, что все принесут, потому что закрыл дверь и вернулся за стол. Он сцепил пальцы, положив локти на живот, потому что для подлокотников он был тяжеловат. Жест выглядел обыденным, словно использовался еще до того, как образовалось брюшко. Он глянул на нас поверх пальцев.
— Ордер на ликвидацию этих вампиров выдан на имя маршала Хетфилд, а она хочет, чтобы вы и маршал Форрестер занялись своими гребаными делами.
— О, это я слышала, — сказала я.
— Технически, я вам троим не начальник — вы федералы, — но именно местная полиция будет прикрывать ваши спины. Хетфилд — местный ликвидатор. Я ее знаю. С чего вообще я должен вас слушать?
— Если бы нам просто нужно было убить вампиров, то никаких проблем, — сказала я. — Подождите до рассвета, прикуйте их цепями к металлическим носилкам с освященными предметами и заколите их задницы, но нам нужна от них информация, а для этого они нужны нам живыми.
— Они не живые! — выкрикнула Хетфилд, и в одном этом предложении было слишком много эмоций. Она была одной их этих, вампироненавистников. Это все равно, что дать члену Ку Клукс Клана жетон и лицензию на убийство расовых групп по его усмотрению, и это может стать настолько же мерзким.
— По закону, они живы, — сказал Эдуард дружелюбным, почти шутливым тоном.
Хетфилд повернулась к нему, тыча пальцем, и сказала:
— Конечно ты защищаешь Блейк, ты же с ней спишь.
— Хетфилд! — рявкнул Джонас.
Она повернулась к капитану, и под всем этим гневом проступила всем нам заметная неуверенность.
— Вообще-то, — сказал Эдуард, — я защищаю закон, а не маршала Блейк. По закону, арестованные вампиры имеют такие же права, как и прочие граждане.
— Единственная причина, из-за которой я не могу убить их сегодня, это закон, который она же, — и Хетфилд ткнула в меня пальцем, даже не глядя, — и помогла создать.
Я подавила порыв схватить ее за палец и сломать его, пока она тыкала им мне в лицо, но она продолжала смотреть на Эдуарда:
— Ну убьете вы этих вампиров, что дальше, Хетфилд?
Она, наконец, соизволила посмотреть на меня: