— Так! Почему бы нам и не признаться?! — заорал Вайленд. Но вдруг ему стало несколько не по себе. — Так что тебе лучше забыть о полиции и своих намерениях сдать нас. Кроме того, как ты собираешься доставить нас в кессон и вообще увезти с платформы? Тебя же разорвут на мелкие кусочки.
Мне кажется, ты просто свихнулся, Толбот.
— Жена и дочь генерала, — бормотал я, будто и не слыша его, — это была неплохая идея. По окончании дела ты отпустил бы их, вынужден был бы, иначе все было бы, как в деле с Линдбергами, только в десять раз хуже. С другой стороны, вы знали, что генерал не стал бы ничего предпринимать против вас, даже потом. Доказательств никаких, а у тебя, Вайленд, в рукаве всегда припрятана козырная карта — Ройал. И пока Ройал колесит по Америке, генерал будет молчать. Вся эта операция обошлась генералу в добрый миллион. Но что для генерала миллион по сравнению с жизнью жены и ребенка.
Прекрасный замысел.
— Ты прав, Толбот. Козыри у меня.
— Да, — сказал я рассеянно, — и каждый день, ровно в полдень, ты отправлял телеграмму, зашифрованную кодом компании генерала, своим «сторожевым псам», которые охраняли миссис Рутвен и Джин. Вот видишь, Вайленд, я даже знаю имя дочери генерала. Если телеграмма не поступает в течение суток, они имели указания переправить их в более надежное место.
Боюсь, что Атланта оказалась не слишком надежным местом.
Лицо Вайленда посерело, руки снова задрожали, и он сдавленно прошептал:
— О чем ты?
— Я все понял только сутки назад, — ответил я. — Мы оказались слепцами: на протяжении многих недель проверяли каждую телеграмму, отправляемую из Марбл-Спрингз за границу, и совсем упустили из виду телеграммы, посылаемые по адресам в США. Когда я сообразил, то передал через Кеннеди записку судье Моллисону. Помнишь нашу с ним драку? Тогда-то я и сунул ему записку. Была проведена самая тщательная и безжалостная за многие годы полицейская облава. ФБР ни перед чем не остановилось, ибо погиб Яблонски. Миссис Рутвен и Джин спасены, а твои друзья, Вайленд, арестованы и сейчас выкладывают все, спасая свои шкуры. Последнее — только предположение, но думаю, оно недалеко от истины.
— Это ты выдумываешь, — просипел Вайленд. Лицо его исказил страх. Он пытался ухватиться за соломинку. — Тебя сторожили весь день и...
— Если бы ты мог подняться в радиорубку и увидеть, что сталось с твоим парнем, который пытался помешать мне связаться с шерифом, ты не говорил бы так. Кеннеди дал Ройалу по голове, именно он втащил его в комнату и исписал расчетами бумаги, лежавшие на столе, а я в это время решал свои проблемы. Видишь ли, я не осмеливался предпринимать что-либо до тех пор, пока не освободят миссис Рутвен и Джин. Но теперь они уже на свободе.
Я посмотрел на серое лицо этого измученного и загнанного в угол существа и снова отвернулся — зрелище было не из приятных.
Настало время возвращаться. Я узнал все, что хотел, получил все доказательства, которые хотел иметь. Я открыл распределительную коробку, поменял местами четыре провода, закрыл коробку и включил первый из электромагнитных механизмов сброса балласта — свинцовой дроби.
Он сработал. Два облака серой дроби промелькнули за иллюминаторами обсервационной камеры и исчезли в черном иле на дне. Механизм сработал, но уменьшение веса не дало никакого результата: батискаф не сдвинулся с места.
Я потянул второй рубильник и сбросил вторую пару контейнеров никакого эффекта. Батискаф слишком глубоко погрузился в ил, но насколько глубоко — я не знал, такого никогда не случалось раньше, во время испытаний. Я сел и начал прикидывать, не упустил ли чего. И теперь, когда напряжение исчезло, боль снова пронзила плечо и рот, не позволяя мне мыслить так же ясно, как раньше. Я выплюнул пуговицу и рассеянно сунул ее в карман.
— Это действительно цианистый калий? — лицо Вайленда все еще было серым.
— Не будь дураком. Олений рог лучшего качества. — Я поднялся и включил еще два рубильника одновременно. Механизмы сработали — но снова никакого результата. Я посмотрел на Вайленда и Ройала и увидел, как на их лицах отразился тот страх, который начал охватывать и меня. «Боже, подумал я, — как нелепо будет, если после того, что я сказал и сделал, мы действительно погибнем здесь». Я включил оба двигателя, установил рули глубины так, чтобы они обеспечивали максимальную подъемную силу, включил двигатель барабана буксирного троса и одновременно нажал кнопку аварийного сброса двух больших электрических батарей, установленных с внешней стороны батискафа. Они упали одновременно с глухим стуком, который заставил батискаф задрожать, и подняли черное облако ила. В течение двух показавшихся вечностью секунд ничего не происходило. Я делал все что мог, последняя надежда улетучилась, но еще через секунду батискаф дернулся, вырвался из засосавшего его ила и начал медленно всплывать. И услышал, как Ройал облегченно всхлипнул.
Я выключил двигатели. Мы поднимались медленно, спокойно, на ровном киле. Периодически я включал электродвигатель барабана троса, чтобы выбрать слабину. Мы всплыли примерно на сотню футов, когда заговорил Ройал:
— Значит, все это было надувательством, Толбот? У тебя никогда не было намерения оставить нас внизу? — злобно прошептал он. Здоровая часть его лица вновь обрела свое обычное выражение, то есть отсутствие всякого выражения.
— Именно так, — согласился я.
— Зачем тебе все это было надо, Толбот?
— Чтобы точно узнать, где находится сокровище, хотя на самом деле это было второстепенным. Я знал, что оно недалеко. Государственное спасательное судно нашло бы его за день.
— Зачем тебе все это было надо, Толбот? — повторил он тем же монотонным голосом.
— Мне надо было получить доказательства. Я должен был получить их, чтобы отправить вас обоих на электрический стул. До сих пор у нас не имелось никаких прямых улик. Все это время ваш след представлял собой ряд водонепроницаемых отсеков с задраенными дверями. Ройал убивал каждого, кто мог проболтаться. К сожалению, не было ни одного прямого доказательства, которым мы могли бы пригвоздить вас, не было ни одного человека, который мог бы свидетельствовать против вас, ибо все, кто мог бы это сделать, мертвы. Закрытые двери. Но вы открыли их все сегодня. Страх открывает все двери.