— Вон там живет Эдмунд, — сказал он и указал на крыши, видневшиеся за деревьями. — Он неприятный тип, постоянно пьянствует. Но нам ничего не остается, как просить его о помощи.
— До него гораздо ближе, чем до деревни, — согласился с ним Хьюберт.
Они сели в фаэтон и очень медленно и осторожно направили лошадей к подъездной аллее, а оттуда свернули к конюшне.
Их встретил старый конюх и, выслушав герцога, заверил, что с радостью поможет господам. По счастливой случайности деревенский кузнец как раз подковывал в конюшне одну из хозяйских лошадей.
— Видишь, как все удачно разрешилось, — заметил Хьюберт.
Герцог не оставил любимых лошадей одних в конюшне, он внимательно проследил, как животное распрягли, сняли с ноги сломанную подкову, а на ее место поставили новую, еще теплую от ударов молота.
Они могли снова отправляться в путь и уже собрались было отъехать, как вдруг герцог вспомнил о хозяевах дома.
— Будет невежливо с нашей стороны, — обратился он к Хьюберту, — уехать, даже не поблагодарив Эдмунда за гостеприимство.
— Ты прав, — кивнул Хьюберт.
Они отогнали фаэтон и вошли в дом.
Слуга проводил их в просторную светлую гостиную, где сидела некрасивая женщина. Это была вторая жена кузена Эдмунда, миссис Лора Дарл. Она не ожидала увидеть в доме гостей, поэтому в первый момент растерялась.
— Простите нам это неожиданное вторжение, — сказал герцог с присущей ему вежливостью. — Мы возвращались с охоты, но вынуждены были задержаться в пути: моя лошадь повредила ногу.
Он рассказал о случившемся. Лора Дарл заверила, что безмерно рада их приезду и сочтет за честь оказать им любую услугу.
— Не хотите ли остаться и перекусить с дороги? — предложила она.
В ее голосе звучала неподдельная радость. Все выдавало ее готовность ухаживать и занимать гостей. Хьюберт подумал, что их неожиданный приезд был словно лучом света в этом царстве скуки.
— Я благодарю вас за приглашение, — ответил герцог, — но, к сожалению, нам с Хьюбертом надо спешить обратно в замок. Нам обоим необходимо помыться и переодеться. Как вы видите, мы в настоящий момент не можем похвастать внешним видом.
Их обычно до блеска начищенные сапоги были забрызганы дорожной грязью. Та же участь постигла и белые лосины.
— Да, понимаю, — согласилась Лора. — Но уверена, что Эдмунд непременно захочет увидеть вас перед отъездом.
— Так он здесь? — спросил герцог.
— Да, здесь и, кажется, снова бьет свою дочь.
Сперва герцог решил, что миссис Дарл шутит, но на шутку это вовсе не походило.
Он спросил, отчетливо произнося каждое слово:
— Бьет свою дочь. Почему?
Миссис Дарл пожала плечами.
— Она действует ему на нервы. Признаюсь, я сама нахожу ее довольно надоедливой девчонкой. Эдмунд, правда, по-моему, чересчур к ней строг.
Герцог нахмурился.
— Где его можно найти? — спросил он резко.
— В библиотеке, — ответила Лора. — Но мне кажется, сейчас не лучшее время…
Друзья не дослушали ее. Герцог устремился в библиотеку. Из-за двери донесся пронзительный крик, за ним последовали судорожные всхлипывания.
Дарлингтон рывком распахнул дверь.
— Нет… папа… нет… я… перестань. Не надо!
Слышно было, как хлыст рассекал воздух, послышался отчаянный крик.
Перед глазами герцога предстала ужасная сцена.
Его кузен Эдмунд, с красным одутловатым лицом, выдающим заядлого пьяницу, держал в руках тонкий гибкий хлыст и размеренно, со всей силой стегал им девочку, которая сжалась на полу в комочек. Ее тонкое платьице порвалось от ударов, обнажив окровавленные плечики и спину. На платье запеклись капли крови.
Эдмунд повернулся на шум, заметил герцога и медленно опустил руку.
— А-а, здравствуй, С-селкомб, — прохрипел он. — Ты как з-здесь оказался?
Немногие знали имя, данное герцогу при крещении, и лишь единицы называли его по имени. Сейчас же в устах пьяного кузена оно звучало слишком фамильярно.
— Мне следовало оказаться здесь гораздо раньше! — резко сказал герцог.
От его слов повеяло холодом.
Дарлингтон подошел к Эдмунду, выхватил у него хлыст и сломал о колено. Обломки хлыста полетели на пол. Затем он нагнулся и бережно взял на руки рыдающую девочку. Ее лицо скрывалось за длинными светлыми волосами.
Герцог невольно задел раны, нанесенные отцом. Девочка жалобно застонала. Дарлингтон посмотрел на кузена таким презрительным и грозным взглядом, какого испугался бы любой смельчак.
— Я увезу девочку и огражу ее от твоих побоев, — сказал он. — Будь ты трезв, я б с тебя семь шкур спустил. А пока усвой следующую вещь: никогда больше не попадайся мне на глаза!
Герцог повернулся и вышел, а Эдмунд Дарл так и остался стоять с широко открытым ртом.
В холле Дарлингтон окликнул слугу:
— Принеси юной леди ее накидку и шляпу.
— Вещи мисс Фелиции наверху, ваша светлость, — пролепетал слуга.
— Так пойди и возьми их, — приказал герцог.
Слуга поспешил исполнить приказ. На звук голосов из гостиной вышел Хьюберт, за ним следовала Лора Дарл.
— Что случилось? Куда вы несете Фелицию?
— Я избавлю ее от общества вашего мужа, который не годен на роль отца. А вы, как жена этого человека, примите мои искренние соболезнования.
Его тон, язвительный и жесткий, не оставлял сомнений в том, что герцог считал и Лору Дарл виновной в случившемся. Она равно согрешила, допустив побои беззащитной девочки, и герцог не преминул указать ей на это.
— Фелиция из всего делает трагедию, — раздраженно сказала миссис Дарл. — Оставьте, я присмотрю за ней.
Герцог хотел что-то ответить, но в это время по лестнице сбежал слуга, в руках он держал плащ и шерстяной платок.
Фелиция немного успокоилась, но продолжала тихонько всхлипывать. С величайшей осторожностью герцог завернул девочку в платок, который сразу же покрылся пятнами крови. Сверху он накинул плащ и натянул капюшон на светлые волосы Фелиции.
— Мне тоже неприятно случившееся, — оправдывалась Лора Дарл. — Но Фелиция, в конце концов, не моя дочь, а Эдмунда. И если Эдмунд решил проучить ее, я не вправе мешать.
— Я не собираюсь переубеждать вас. Это бесполезно, — отрезал герцог. — Я уже сказал вашему мужу, что не желаю видеть вас обоих. Попробуйте только переступить порог замка, и я прикажу слугам выпроводить вас вон. Я не шучу.
С этими словами Дарлингтон направился к выходу. К счастью, фаэтон уже был подан. Он донес Фелицию до экипажа и бережно устроил девочку на сиденье.
Хьюберт забрался с другой стороны. Герцог занял свое место и взялся за поводья. Он бросил гинею конюху, помогавшему им с лошадьми. Герцог ни разу не оглянулся на дом и на Лору Дарл, выбежавшую вслед за ними.
Он прекрасно понимал, что не мог придумать Эдмунду Дарлу и его супруге лучшего наказания, чем отказать им от дома.
Испуг был написан на лице Лоры Дарл. Гордость Дарлов уязвлена: глава семьи изгнал их из общества, для них теперь закрыты дома всех родственников, не бывать им больше на милых сердцу семейных встречах. Герцог заклеймил Эдмунда и Лору, это клеймо испортит им репутацию, разъест их души.
После всего увиденного Дарлингтон никак не мог прийти в себя. Поведение кузена разозлило его не на шутку. Герцог не переносил жестокого отношения к беззащитным существам — будь то маленькие дети или животные.
Хьюберт понимал душевное состояние друга и не тревожил его разговорами.
Они отъехали уже на приличное расстояние от дома Эдмунда, замок герцога был совсем близко. И тут молчание нарушила маленькая Фелиция, сидевшая между ними.
— Вы… и вправду… заберете меня… оттуда? — послышался ее тихий, испуганный голос.
— Ты, верно, не хочешь оставаться с отцом. Я прав? — спросил герцог.
Девочка кивнула. Немного подумав, она снова заговорила:
— А вдруг… он попытается… вернуть меня силой?
— Я не позволю ему сделать этого. Обещаю.