Разгребать последствия пришлось одному из помощников Николая Филипповича, я же не поленился и доставил на место преступления Илону. Ясновидящая долго бродила рядом с почерневшими стенами здания, трогала кирпичи, прижимала ладони к земле. Я не мешал, терпеливо ждал результата. Наконец, женщина выдала свой вердикт:
— Мгновенное воспламенение. Я бы сказала, это пирокинетический удар по площади.
— Как оценишь уровень одарённого?
— Второй ранг, — пожала плечами Илона. — Вряд ли больше. Но здесь и не нужно привлекать крутого бойца. Здание старое, куча картонных коробок и деревянных ящиков… Сам понимаешь, большого ума не требуется, чтобы это спалить.
Я хмыкнул.
Точная оценка.
Думаю, не стоит вмешивать и своего подчинённого. В криминальном мире есть люди со сверхспособностями, готовые взяться за любую грязную работу.
— Сможешь отыскать этого урода?
Илона покачала головой:
— Большая территория, куча складов. Я примерно понимаю радиус поражения, но где он находился… Да и не отличишь ты пироса от обычного прохожего, который вдруг решил остановиться на углу покурить. Задумался человек, с кем не бывает? Это не преступление.
— Но он должен смотреть на мой склад. Так ведь?
— Должен, — согласилась Илона. — Для этого он может подняться, скажем, на пятый или девятый этаж вон того дома. Или вот этого. Или…
— Я понял.
Женщина виновато улыбнулась.
Не успел я вернуться домой, как из мешка Деда Мороза посыпались новые подарки. Сначала прицепился один из вредных соседей, которому не понравилось, что в Красной Поляне идут работы по установке видеокамер. Этого типа я знал — бывший помощник губернатора Павел Грубин. Ворчливый и душный тип, готовый устраивать срачи по любому поводу. А ещё господин Грубин известен тем, что непрерывно с кем-то судится. Жалобы, звонки в муниципалитет, многочисленные иски, устные и письменные претензии… Сказать, что этот мужик всех задолбал — ничего не сказать. В целом, Грубин был безобидным, и я решил его не убивать. Классический пенсионер с синдромом бывшего начальника.
Перехватил меня Грубин в тот момент, когда я инспектировал набережную по просьбе Демона. Отметил камеры на фонарных столбах, понаблюдал за трудолюбивыми големами, перекинулся парой слов с прорабом на стройплощадке и уже планировал возвращаться, когда поймал на себе неприязненный взгляд. Обернулся — вот он, упырь. В своём твидовом пиджачке, шляпе и брюках со стрелками. Через плечо — сумка на ремне.
— Доброго дня, господин Иванов!
Натянув на лицо доброжелательную маску, я подошёл к зловредному пенсу. Всё равно ведь не отвяжется. А выяснить, что задумала эта крыса, лучше заранее.
— И вам не хворать, Павел Яковлевич. Как погода, как внуки?
— Ты мне зубы, Серёженька, не заговаривай, — старик резко сменил тон. — Что это удумал начальник твоей гвардии, головорез этот оголтелый?
— Хм, — я не сразу понял, куда он клонит. — Вы о чём, любезнейший?
Грубин даже близко не был аристократом, но упорно игнорировал элементарные нормы вежливости. Ни тебе «вашего благородия», ни хотя бы имени-отчества. Я ж говорю, если в прошлом человек кем-то управлял, это навсегда. Замашки остаются.
— Вот об этих твоих гляделках, — Грубин ткнул обличающим перстом в ближайшую камеру. — Везде же понатыкали! Совесть у вас есть, ироды? Шагу ступить нельзя, чтобы за тобой не подсматривали!
— Камеры ещё не подключены, — резонно заметил я.
— И что? — лицо старого маразматика помрачнело. — Так подключите, тут к гадалке не ходи! И на въезде, и в посёлке, и возле почты! Я на вас жалобу напишу!
— Все разрешения у нас есть, — отрезал я.
— На своих землях командуй, — прошипел старик. — А общественные территории не трожь! Это места общего пользования. Эх, я таким как ты, спуску в муниципалитете не давал. Я…
— Павел Яковлевич, — перебил я. — Муниципалитет выдал разрешение. С Домом Эфы всё согласовано. У вас шансы нулевые. Хоть Матери Гидре пишите, мне пофиг.
От неожиданности пенсионер раскрыл рот.
Закрыл рот.
Сейчас он был похож на рыбу, выброшенную штормом на песок.
— Ты… Ах ты…
— Я, — на моём лице появилась спокойная улыбка. — Делаю всё, чтобы посёлок был в безопасности. Потому что СБ Трубецких больше здесь за порядком не следит. И ваша защита, Павел Яковлевич, это я и мои камеры.
Старик презрительно фыркнул.
— И кого ты можешь защитить? Ты же школьник.
Пожимаю плечами и отворачиваюсь, давая понять, что разговор окончен.
В спину доносится:
— Я это так не оставлю! Найдётся и на тебя управа!