Просочившись сквозь стену в гостевой дом, я замер посреди комнатной пальмы в кадушке. Общий холл был довольно уютным, но, в отличие от дорогих отелей, здесь отсутствовало лобби. Свет фонаря лился через широкое окно, вычерчивая на полу причудливые тени.
Разумеется, в три часа ночи было тихо.
Хозяин жил в соседнем здании, слуги отсутствовали. Жаль нарушать эту идиллию, но по моему расчёту жильцы злоупотребили гостеприимством и должны выселиться. В мир иной.
Осторожно извлекаю отравленную иглу из футляра.
Выверенный сильный бросок.
Игла, сделавшись бесплотной, пронзает потолочные перекрытия, пятку любителя кофе и обретает материальность. В ноге товарища с термосом. Тип давится напитком, его скручивает судорогой. Я наблюдаю за тем, как сильный с виду мужик падает на ковёр, хрипит, пытается орать, но не может. Потому что мышцы одеревенели. В том числе и мышцы гортани, ага. Тип умирает быстро, я же не садист. Быстро и без вариантов. Жаль ковёр — хорошая вещь. А теперь будет заляпан коричневыми пятнами.
Мужик на террасе ничего не слышит.
Я вижу, как он докуривает, давит бычок в пепельнице на журнальном столике и облокачивается на перила, чтобы полюбоваться вечерним городом. Вот только сложно облокотиться на дым или мираж. Ограждение вместе с куском пола делаются бесплотными, и мужик падает вниз, прямиком туда, где под колонной замерла его смерть. То есть, я.
Тип успел сгруппироваться и упасть на ноги, присев и погасив инерцию. Я же спокойно выставил из тени руку и вогнал бедолаге отравленную иглу в шею. Отступил на шаг. Подождал, пока закончатся предсмертные конвульсии. Выдернул иглу, спрятал в футляр. У меня там две стороны с кармашками, в одну я складываю использованные иглы, чтобы не перепутать.
Поверхность под ногами делаю бесплотной и отправляю покойника под землю — туда, где проложены коллекторы. Хорошо, когда нет лишней крови — пятна не привлекут внимание. Даже утром, при свете солнца.
Следы нужно заметать полностью.
Без вариантов.
Поднимаюсь на третий этаж, сливаясь с непроглядным мраком коридора. Комбинезон мимикрирует под окружающее пространство. Иллюзионом я вообще не пользуюсь — это лишнее. Проверив эффективность комбеза на практике, я безоговорочно снимаю шляпу перед талантом Матвеича. Лучшего каббалиста у меня не было со времён Доброго Эха.
Просачиваюсь в комнату с мёртвым кофеманом.
Погружаю пальцы в частично бесплотную ногу, изымаю иглу, убираю в свой волшебный футлярчик. Трость приходится положить на ковёр, чтобы не мешала. Из-за проницаемости на перчатке даже крови не осталось, что не может не радовать.
Труп вместе с термосом отправляется в свободный полёт под землю. Надеюсь, мертвяки не забьют коллектор настолько, что местным жителям придётся вызывать аварийную службу. Насколько я помню, тоннели в этом районе достаточно широкие.
Сделав прозрачными несколько стен, проверяю здание напротив. Третий боевик видит десятый сон. Прямо подо мной спит и четвёртый. Я созерцаю эту идиллию несколько минут, чтобы удостовериться — никто из потенциальных противников не планирует возвращаться в реальность. Тот, что внизу, храпит. Стены сотрясаются от адских звуков — я думаю, этот охранничек проспит и второе пришествие Древних.
Возвращаю перекрытию прозрачность.
И тихо просачиваюсь в апартаменты морфиста.
Комната Мубарака была узкой и душной, заставленной дешёвой мебелью. Окно приоткрыто — наверное, боялся задохнуться в этой конуре. На тумбочке — пустой стакан, крохотный пузырёк, смятая салфетка. Видимо, перед погружением в сон выпил чего-то, чтобы ускорить переход.
Он лежал на спине, руки сложены на груди, словно покойник в гробу. Лицо обрюзгшее, борода всклокочена, губы шевелятся — бормочет что-то в своих снах.
Я достал футляр, раскрыл его. Выбрал иглу с «Тихим Шёпотом» — нейротоксином, парализующим диафрагму. Безболезненно, без судорог. Человек просто… перестаёт дышать.
Подошёл ближе.
Странно. Такой мастер снов — а спит, как обычный смертный. Не чует угрозы.
Я приподнял его руку — тёплую, потную. Игла вошла в запястье легко, как в масло. Через секунду я вытащил шип, протёр спиртовой салфеткой и убрал в футляр. Надо бы и с остальными инструментами так поступить, но я экономил время, выводил лишние фигуры из игры.
Мубарак вздохнул глубже, будто ему не хватало воздуха. Его веки дёрнулись, но не открылись.
Я наблюдал.
Дыхание морфиста стало реже. Промежутки между вдохами растягивались. Пальцы слабо пошевелились, потом замерли.