Рывок на себя.
Остриё вышло с хлюпающим звуком, а я метнулся вправо, уклоняясь от свиста и движения клинка. Перехватив цепь с двух противоположных концов, отвёл следующий выпад, обмотал шею врага цепью и полоснул камой по сонной артерии. Ткнул почти наугад, но сработало. Теневик не успел нырнуть в многомерность. Рядом со мной забулькало и захрипело.
Отпустив серп и размотав цепь, я позволил мертвецу упасть.
В комнате вспыхнул свет, включился телеэкран.
— Впечатляет, — похвалил Джонс. — Но ты не учёл одну деталь.
Я был единственным, кто стоял на ногах посреди арены. В разных концах зала были разбросаны трупы теневиков. Сейчас они не мерцали и не искажались. Просто лежали в расползающихся красных лужах. У одного из моих бывших противников конвульсивно подёргивалась нога. Второй съёжился в позе эмбриона, пытаясь вернуть на место вывалившиеся внутренности. Третий просто уткнулся мордой в пол, из обрубка ступни толчками выливалась кровь.
— Что за деталь? — я, как и прежде, сливался со стенами, полом и потолком. Джонс испытывал определённый дискомфорт. Как деловой человек, он предпочитал видеть своего собеседника. — Ты про стены из протоматерии?
— Ну, я мог бы оставить тебя наедине с разлагающимися ребятами, без воды и еды. Через трое суток сам взвоешь и приползёшь ко мне с Абсолютом.
Я фыркнул, откровенно наслаждаясь ситуацией.
— Тебе смешно? — удивился британец.
— Очень, — я щёлкнул пальцами.
В стене образовалось прямоугольное отверстие. Сначала абрисы, потом выпуклое полотно двери. И, наконец, ручка. Я решил, что не хватает родового герба и отдал Бродяге дополнительный приказ.
Да, сэр Иезекииль меня запер.
Но мысли через стены додзё очень даже неплохо просачивались.
— У тебя есть артефакт, — сообщил я, — но нет домоморфа. Подозреваю, что эта безделушка уже выведена из строя. А за протоматерию спасибо.
Повернувшись к телевизору спиной, я пересёк зал и повернул ручку двери.
Бросил через плечо:
— Увидимся.
Дворец я обыскал, всех охранников перебил, но так и не добрался до проклятого британца. Понятно, что трансляция могла вестись откуда угодно, но я придерживаюсь версии, что урод находился именно в этом комплексе. Подключение было кабельным, чтобы все эти приключения не пролезли в эфир.
Хозяина во дворце не было.
Гостей — тоже.
Значит, мой оппонент телепортировался сразу на «Шоггот» или ещё куда подальше. Будить Федю, чтобы запустить Проектор, я не стал. Вместо этого переместил Бродягу на побережье, а оттуда — к плавучей базе Контарини. Отсутствие подлодки меня не удивило. Уверен, что британец сразу отдал телепатический приказ отчаливать. «Шоггот», как и многое в эту ночь, послужил приманкой для меня.
В Фазис мы вернулись под утро.
Минут сорок я потратил на то, чтобы отмыть кусаригаму от крови, протереть и разложить для просушки, переодеться, смыть брызги крови с комбинезона, принять душ…
И завалиться в постель.
Вырубился я почти сразу.
А разбудил меня стук в дверь.
— Да, — я нехотя выбрался из-под одеяла. — Кого там ещё принесло?
Дверь открылась, являя моему взору Джан.
— Привет, — буркнул я. — Который час?
— Без четверти два, — отрезала девушка. — Я уж думала, ты вообще не проснёшься.
— Ну, устал человек, — я сел таким образом, чтобы прикрыть трусы одеялом. — У меня, между прочим, сегодня ночью были важные дела.
— Бродяга сказал, что на полу в додзё лежит махровое полотенце с кусаригамой, — заметила морфистка.
— А что, нельзя уже с кусаригамой по пляжу погулять? У нас холодно, я решил заглянуть в Италию. Меня, правда, не приглашали, но…
— Сергей, — перебила Джан. — Кое-куда нас таки пригласили. Тебя и меня.
Сон как рукой сняло.
— Нас? Пригласили?
Морфистка пересекла комнату и протянула мне серый конверт с оттиском незнакомого герба. Присмотревшись к надписям, я обнаружил обратный адрес и фамилию отправителя.
— Барон Чернявский? Это ещё что за хрен? И куда он нас приглашает?
— А ты открой, почитай, — посоветовала Джан. — Не стесняйся.
В конверте обнаружилось стандартное приглашение на бал. Меня и госпожу Курт звали в усадьбу графа Чернявского на ежегодный осенний бал, который должен был состояться в ближайшую субботу, то есть завтра.
— А где эта грёбаная усадьба? — продолжал недоумевать я.
— Ты же видел адрес, — усмехнулась Джан. — В Варшаве, где же ещё.