Я задыхаюсь, кричу, бьюсь головой о стену, но меня никто не слышит. И не услышит. Я словно издалека слышала разговоры Влада с его мамой на кухне и не могла понять, как смогла позволить такое сделать с собой. Ведь не было слепой любви до потери чувств, не было дрожи в коленях от первых поцелуев, не было неконтролируемой страсти, из-за которой я могла позволить себе стать такой дурой. Я просто не придала значения, не заметила. Считала, что Владу просто надо немного повзрослеть. И потом он сможет, он станет тем, кто будет всем для меня.
Они разговаривали, высчитывали, что через пару лет мне можно будет пойти в декретный отпуск, не теряя категории хирурга, а я… А меня тошнило от осознания того, во что я вляпалась.
Знаете, приходит время, когда надо менять. И не что-то в своем окружении или восприятии, а абсолютно все. И хочется тебе или нет, но все уже не будет как прежде. Словно кто-то невидимый подошел к тебе из-за спины и застав трезво взглянуть вокруг. И в этот миг ты осознаешь, насколько была слепа.
Я подскочила со стула и рванула на улицу в надежде сделать глоток спасительного воздуха. Но чуда не произошло, и меня вырвало прямо на клумбу роз так лелеемых свекровью. Придя в себя, я вернулась в дом, но Влад даже не отреагировал на мое отсутствие, продолжая строить наше будущее, в котором, я теперь была точно уверена, меня не будет.
Я тихо прошла в комнату, взяла сумочку, и не говоря ни слова, вышла из дома. Я вдавливала педаль газа в любимой машине, и с каждым метром, отдалявшим меня от моей семейной жизни, мои легкие расправлялись все шире и шире.
У меня была небольшая однокомнатная квартира, оставшаяся мне в наследство после смерти бабушки. Именно там я провела оставшиеся выходные в размышлениях о своей жизни, предварительно выключив мобильный телефон. А в начале следующей недели я подала на развод.
Я сменила место жительства, уйдя из квартиры Влада. Уволилась с перспективного место в частной клинике, где мы работали с моим бывшим мужем, и устроилась в хирургическое отделение городской больницы недалеко от моего нового дома.
Может мне и не верили наши общие знакомые. Не понимали, считая меня неблагодарной дрянью. Мне было плевать, потому, что теперь я действительно была счастлива, широкой грудью вдыхая запах свободы. Никто не контролировал меня, не решал, что мне надеть с утра, а самое главное - свои выходные я теперь планировала сама.
- Ева Витальевна, - позвали меня, только я оказалась в бледно зеленых стенах своего отделения, - у нас сегодня одна плановая…
Меня затянуло в нескончаемый марафон, и пропустив по телу волну удовольствия от получаемого наслаждения, которое дарила мне любимая работа, я с головой погрузилась в этот процесс.
Лишь к вечеру я нашла время, которое решила потратить на заполнение историй болезни моих пациентов.
Тихо постучав в дверь тетя Надя принесла мне кофе и уселась напротив, странно рассматривая маня. Я уже готовилась к очередной проповеди о том, что надо себя беречь, и как минимум вовремя питаться, но на этот раз она меня удивила.
- Знаешь, Ева Витальевна, вот смотрю я на тебя и диву даюсь. Таких, как ты, холить надо и лелеять, а ты жизнь свою гробишь в этих стенах.
- Теть Надя, вы опять за старое?
- Да нет, не буду я. Пей свою горькую жижу, слово больше не скажу. Это так навеяло. Давно я просто такого потерянного взгляда не видела, как у тебя тогда…
И меня словно вырывая из реальности против воли возвращает в тот день когда умерла моя мама.
Я знала прогнозы врачей. Да и не надо было быть дипломированным специалистом, чтобы понять: с таким диагнозом не живут. И я понимала. Знала бессилие нашей медицины в этой области, но принять не могла. Громом прогремевший диагноз позволял моей маме жить не более двух месяцев, и я не отходила от нее ни на шаг впитывая в себя последние ее часы на земле. Словно могла надышаться ее запахом перед разлукой.
Маму оперировали в этом отделение. Тетя Надя периодически подкармливала тогда еще школьницу, в очередной раз сбежавшую с уроков, чтобы побыть с мамой. С тех пор и завелась эта ее привычка впихивать в меня домашнюю выпечку, а позже в довесок появились постоянные шутки о моей тощей фигуре. Хотя, если учесть мой небольшой рост, то веса во мне хватало. Да, с натяжкой, но я точно не была тощей. Скорее слегка худой. Но мою худобу скрывал третий размер груди, который очень выигрышно смотрелся на основном фоне. Но для тети Нади я так и осталась нескладным подростком, а она для меня дорогим и близким человеком.