Хрупкое, еще совсем детское тело перестало подрагивать, слезы памяти уже давно перестали литься из моих глаз, а я не могла отвести взгляда от темноты ночи, желая заметить там нечто большее непроглядной черноты.
Но в следующий миг что-то произошло и мне показалось, что я увидела какой-то блеск в окне. Словно невидимые светлячки вспыхнули и вновь погасли. Заинтересовавшись этим феноменом, я осторожно выбралась из-под обмякшего тела, аккуратно подтолкнув одеяло под спину девочке, и подошла к окну, надеясь поближе рассмотреть странные вспышки света. Но ничего кроме одиноко стоявшего фонаря возле недавно установленной, кованой лавочки посреди пустующего парка, мне рассмотреть не удалось.
Тяжело вздохнув и глубоко запрятав в себе недавнюю слабость, развернулась, собираясь покинуть палату, пообещав себе завтра еще раз проведать девочку и обязательно переговорить с ее лечащим врачом.
Но все мои планы отошли на задний план, когда, резко развернувшись я сразу же разгадала природу странного света в окне.
Прямо на пороге палаты, устало прислонившись к двери стаял мой недавний знакомый, и его глаза источали совершенно неестественный завораживающий свет. Я дернулась, отступая назад, но мой испуг совершенно не смутил его.
- Вы… вы напугали меня, - стараясь не думать о странном свечении, прошептала я.
- О ком ты думала? - проигнорировав мой вопрос, спросил мужчина, делая шаг в направлении меня. – Мужчина? Может любовник? Любимый? Кому были посвящены твои слезы?
- Вас это совершенно не касается. – возмутившись его бесцеремонному поведению вспылила я.
Незнакомец вальяжно прошел мимо меня, направляясь к окну, которое я так тщательно недавно изучала. Я сразу не поняла, что он там делал, и лишь когда мужчина повернулся ко мне со стаканом в руке, в котором, судя по цвету был коньяк, поняла. Я удивилась, что сразу даже не заметила бутылку с алкоголем, которая одиноко стояла посередине подоконника. Одним глотком он опустошил стакан и заново наполнил, и лишь после этого решил почтить меня своим вниманием.
- Дерзишь, мышка. Или это настолько запретная часть твоей жизни, что ты даже себе боишься признать в этом?
- Мама, - закричала я, совершенно позабыв о спящей рядом девочке. – Моя мама умерла в этой больнице. – Опомнившись, уже тише добавила я. - Но вам видимо этого не понять раз вы вместо того, чтобы быть рядом с ребенком, когда она нуждается в поддержке близкого человека, решаете свои дела. Неужели что-то может сейчас быть важнее ее? – я кричала, совершенно позабыв о чувстве такта, о том, что, в принципе, не имела никакого права лезть в чужую семью.
Я впервые так близко увидела, как происходит деформация тела у измененных. По телу мужчина промчалась волна дрожи. Ехидная улыбка, посланная минуту назад, вмиг превратилась в злобный оскал оголяя выступившие вперед клыки. Дыхание тут же сбилось, а затем я услышала звон стекла по вычищенной до блеска плитке, от раздавленного в его руках бокала. Не знаю, что могло меня испугать еще больше, но здравый смысл, наверное, решил покинуть меня, и вместо того, чтобы бежать без оглядки от этого монстра я просто стояла с широко раскрытыми глазами, пораженная увиденным.
Мужчина сделал ко мне шаг, и я по инерции попятилась назад, уткнувшись спиной в дверь. Совершенно потерявшись в пространстве, я надеялась, что это будет дверь в коридор, и стоит мне лишь повернуть ручку, я окажусь на спасительной свободе. Но мое везение на этот раз решило покинуть меня. Переступив порог за моей спиной, я оказалась в небольшой комнате. Это ж надо было надеяться найти спасение от зверя в душевой. Максимум, что я успею – это намочить его идеальный костюм, до тех пор, пока он будет решать, как лучше поквитаться со мной за дерзость.
Перед глазами вмиг вспыхнула картина кровавого месива, которое оставил после себя разъяренный измененный в моей памяти, истерзав тело своей жены, и я никак не готова была представить себя на месте той жертвы.
- Ты сильно напугана для той, что решила дерзить сейчас мне, показывая свой характер. Ты знаешь, я не лучший зритель для чьих-либо истерик. Я только что похоронил часть своей семьи, а ты вдруг решила, что имеешь право рассуждать о боли. Да что ты знаешь о боли?