- Тебе не кажется, что это все какие-то детские страшилки?
- Я знаю. Это правда, - упрямо твердила девчонка, видя, что я не хочу верить ее рассказам.
- Кира, ты преувеличиваешь. Разве он плохо к тебе относится?
- Он не дал мне проститься с мамой, - закричала девочка, оттолкнул от себя горячий чай. Слезы невыплаканной горечи хлынули из глаз ребенка.
- У тебя было пробито легкое. – Я тут же осадила истерику подростка. – Ни один здравомыслящий человек не пустил бы тебя на похороны. С температурой под сорок на мороз?
- Вы тоже так считаете? – Неуверенно спросила Кира, ища в моих глазах хоть чуточку понимания.
- Это я тебе как врач говорю. Твой дядя просто переживает за тебя. А теперь давай я отвезу тебя в больницу. Боюсь даже представить, как все напуганы твоей пропажей, и твой дядя тоже.
- А можно я у вас останусь? - Тихо спросило девчонка, глядя на меня глазами полными слез. – Нет, я не навязываюсь, и пойму если вы выставите меня. Просто я не могу…
- Кира, - я присела на стул напротив нее, - пойми, ты несовершеннолетняя, а твой дядя единственный родственник. Думаешь детский дом будет лучше? Он ведь не обижает тебя?
- Нет, - она замотала головой, - он все время спрашивает, что мне надо. Сказал, что я смогу выбрать себе комнату и сделать там ремонт какой только захочу. И в школе своей могу остаться. Только тогда придется ездить с водителем. Просто я боюсь его. И мама говорила... говорила, что они… они звери. А вы? Вы не боитесь их?
- Во-первых, давай на ты. И да. Я очень боюсь измененных. Но это скорее всего стереотипы, оттого, что мы мало знает об их жизни. Людям свойственно бояться того, чего они не знают. Это естественно.
- Вы… то есть ты действительно так считаешь?
Она задала мне этот вопрос с такой надеждой в глазах будто от моего ответа зависела ее дальнейшая жизнь, и я не могла предать ее доверие. Я нагло соврала, признавшись, что почти уверена в том, что измененные совершенно безобидны.
Кира вроде как успокоилась. С аппетитом поглощала наш деликатесный ужин, состоящий из вареных сосисок и макарон. Только спустя час, я вспомнила, что надо было бы позвонить дежурному врачу и сообщить, что сбежавший пациент находится у меня дома. Но только я собралась это сделать как одновременно раздался звонок в дверь и звонок моего телефона. На дисплее высветился незнакомый номер и нажав «принять», я пошла открывать дверь.
- Ева Витальевна, вы дома? – раздалось в телефоне.
- Да. А кто это?
- Это лечащий врач Киры, племянницы Артема Игоревича…
- Я знаю ее лечащего врача, - перебила я незнакомца, так как давно уже узнала, что ее палатой занимается заведующая отделением. Довольно приятная женщина с более тонким голосом, чем сейчас звучал в трубке.
- Я семейный врач господина Гладышева, и веду историю болезни его племянницы. Так сказать – контролирую процесс. Вы можете ответить на некоторые вопросы?
Нет.
Я не могла. Я стояла на пороге своей квартиры и смотрела на мужчину по обратную сторону от открытой двери.
глава 14
Я не могла. Я стояла на пороге своей квартиры и смотрела на мужчину по обратную сторону от открытой двери.
Гладышев Артем Игоревич.
Теперь я знала имя своего пленителя. Знала и могла с уверенностью сказать, что именно сейчас я впервые по-настоящему была напугана. Нет. Он не устрашал меня, и даже не показывал признаков начавшегося обращения. Он просто стоял, не сводя с меня взгляда, и в его холодности сейчас отражалась бездна. Артем лишь склонил голову набок, почти незаметно кивнув, и двое мужчин за его спиной, видимо тоже измененных, попытались пройти мимо меня в квартиру. Не знаю, что двигало мной в этот момент, уж точно не здравый смысл, но я попыталась остановить их, преграждая путь. Мужчины замерли, не решаясь оттолкнуть меня, но заметив кивок их начальника, с легкостью оттеснили в сторону, проходя внутрь квартиры.