Сашка с Кирой уехали почти час назад. Собрались быстро после короткого звонка, не смея ослушаться приказа своего дяди. И лишь когда я смогла остаться дома одна, я позволила дать волю чувствам.
Нет, я не стала рыдать от беспомощности, не стала кидаться на стены в отчаянии. Я лишь позволила открыться сама себе, желая разобраться в чувствах к Артему. Я не могла понять, что вызывает во мне этот мужчина: страх, страсть, защиту или все-таки боль. Эти чувства были настолько близки друг к другу, что я сама оттягивала желание копать глубже.
Я все могла бы понять. Даже делала скидку на его биологическое происхождения, ища повод оправдать мое заточение, но в этот раз это было выше меня. Я никогда не смогу смириться с мыслью, что кто-то может решать за меня, указывать какие ошибки я могу совершать, а какие нет. Я никому не позволю проживать мою жизнь.
Я знала, что Артем скоро появится дома, и тогда нам действительно придется поговорить начистоту. Ему не удастся и дальше прятаться, игнорируя мои вопросы и нескончаемые претензии.
Звук поворачивающегося ключа во входной двери оторвал меня от разглядывания ночного леса через панорамные окна в гостиной. Стараясь разглядеть это великолепия, я вплотную подошла к окну, словно это могло помочь мне. И сейчас я не было готова оторваться от этого зрелища, чтобы встретить хозяина дома, показывая своим безразличием мое отношение к вынужденному плену.
Артем тихо зашел домой, замешкавшись на пороге видимо учуяв меня. Но я лишь предполагала это, боясь обернуться назад. Секунды превращались в вечность и лишь громкое биение моего сердца отмеряло время между нами. Ожидание было мучительным, оголяя и так воспаленные нервы до предела. Я никак не могла успокоить предательское тело: заставить сердце биться медленнее, руки не дрожать в предвкушении, а сердце не мчаться в бешеном галопе от мысли, что он рядом.
Свет резко погас, погрузив дом в темноту, и волшебство ночного леса, казалось, пробралось настолько близко, что протяни я руку вперед, смогла бы коснуться его.
Мужчина сделал ко мне несколько шагов и остановился за моей спиной. Гладышев не выдавал себя, но я могла не сомневаться, что это именно он. Никто другой не заставляет мое дыхание срываться на выдохе, мешая наполнять легкие необходимым кислородом.
- Я рад, что ты дождалась меня, - тихо прошептал он.
- Как будто у меня был выбор. – зло хмыкнула я в ответ. Мой голос дрожал. Вот только от злости ли?
- Выбор есть всегда, мышшшка, - его губы обдали мою шею горячим дыхание, отчего по телу пробралась обжигающая кожу дрожь.
- Твои люди дежурят снаружи. Они лишили меня выбора. – не желая сдаваться противилась я. – Словно сторожевые псы не отходили ни на минуту.
- Напомни мне повысить им зарплату…
- Ты невыносим Гладышев. Ты вообще понимаешь, что похищение человека незаконно. Я никогда не приму этого.
- Ты вырвала мою душу, - обреченно прошептал он. – Мы в расчете.
- Ты… ты… - резко развернувшись к нему лицом, я потеряла мысль, когда утонула в ослепляющем меня омуте его нереальных глаз. Я пыталась говорить, кричать, но губы лишь двигались, не желая произносить слова. И вопреки моим ожиданиям, Артем не смеялся, он внимательно следил за каждым моим жестом, словно считывая каждую строчку с желанной книги.
- Поцелуй меня.
Этой фразы было достаточно, чтобы забрать меня у себя самой.
Было достаточно, чтобы проникнуть мне в голову, запутывая и так затуманенные мысли.
Достаточно, чтобы я перестала сомневаться.
Чтобы я не могла думать ни о чем, кроме сладости его губ.
Я робко потянулась к манящим меня губам, но даже встав на носочки, расстояние между нами еще было не тем, которого жаждало мое тело. Артем наблюдал за мной, прикрыв тяжелые веки, всем видом показывая свое спокойствие. Ждал, пока я сама приму решение.
Глупо.
Своим молчанием он манипулировал мной еще сильнее, чем, когда принуждал что-либо делать. Он лишь дарил мне иллюзию свободы действий. Но мне этого было достаточно.
Лишь бы поцеловал.
Лишь бы прижал сильнее: до боли, до хруста костей, до болезненного стона.
Ведь так по-настоящему.
Так правильно.
Именно так и должно быть.