— Ты знаешь как пройти в их дверь?
— Да. И там Кошес. Мы его сделаем. Ты только свои все двери нам открой.
Немногословный Лесли исчез в зеленой заставке. Радость спустился к Боянису, сказал оставить Дежурку на зама и идти спать. Завтра поднимать всех кто остался в бригаде и готовить Кобру к обороне, окапываться, минировать подступы, укрепить бункер и поставить туда автономный пункт электропитания, защиту связи от помех:
— Объяви чтоб эвакуировались все звездолеты и мирный персонал, закрой аэропорт для полетов. Через три дня я нанесу киберудар по системам связи и управления противника. Меня захотят срочно вырубить. По наши души будет дивизия дальней авиации бритых из Мергела — единственный кто до нас может быстро достать. 15 тяжелых бомбовозов, 30 штурмовиков и 30 транспортов, которые сбросят к нам бригаду десантников. Белый придет поможет, чем сможет. Но махач будет лютый. Может, это будет последний, брат, наш с тобой махач. Но бункер удержи.
— Лады, Радуга, надо — значит удержим. Я ж тебя никогда не подводил? И не подведу.
Книга Маат. Глава 7. Огонь и вино
Очередной школьный стрелок утопил в крови свой класс вместе с учительницей в Сен Гордоне в СГЦ. Маат смотрела кадры, как мальчишка с дробовиком и автоматом стреляет среди карт и портретов на стенах класса. Вот ведь как бескорыстно и решительно зло. Почему маньяк идет на это бесплатно, зная о каре? Почему не спрашивает себя типа «Почему Я?», «Почему Сейчас?» Добрый человек доброе дело обязательно бы отложил на завтра, спросил бы сам себя… и передумал бы. А этот идет и делает. Поэтому Зло всегда побеждает. Поэтому класс расстрелян по факту, а всякое добро и свет — только в планах. И Кошес поэтому живет и побеждает.
Маат, уже минут десять пыталась налить себе кофе. Как только наклоняла над кружечкой кофейник, видела себя избитой, лежащей в крови под ногами каких-то гопников. Понимала, слышала ясно и четко, если выпьет это, то примет это в свою судьбу, это будет считаться ее выбором. Выливала кофе в ведро. Напрягала все силы своего сознания, пыталась представить себе Вагнера, как он храбро и решительно улыбается, шагая к Городу Мертвых. Наклоняла кофейник и видела его в петле над унитазом в сортире отеля. Выпученные красные глаза, вываленный язык, синее лицо… Тогда выпьешь это — громом звучал голос внутри. Вылила. Кофейник пуст. Резким движением руки, как будто поймав на лету мяч, ухватила бутылку красного и с горла сделала несколько стремительных глотков, не успев подумать, какие образы мелькнули мимо. Малькольм ошалело озиралась, глотала через боль, отметив глазами отметки на мониторе — очередная порция ее материалов ушла в СМИ и соцсети.
Надо уже готовить к публикации «неоднозначный и сложный» фильм про Пуму, где бандит выглядит почти героем. Пошла искать помощницу, которая отвечала за конечный монтаж. Та не отвечала на телефон и была не в сети — тоже небось сидит тупит с каким-то своим кофейником. Пошла к ней в комнату на втором этаже. Постучалась — не ответили, толкнула дверь — было не заперто. Комната оказалась пуста, на мониторе недоделанный монтаж Пумы. В ванной шумела вода, постучалась — тишина. Джессика открыла дверь. В багровой густой воде в ванной лежала, торча из горячей яркой жижи бледно-синим манекеном помощница. Нож виднелся, блестя металлом через кровавую муть, лежа у нее на животе. На стене на кафеле был прилеплен портретик ее парня, на нем ручкой ее каллиграфическим почерком было написано «Мы будем вместе, но, походу, не здесь».
Малькольм прикрыла дверь, вызвала охрану, сама села за ее стол доделывать фильм. Уснула под мерное бормотание копа и коронера про обстоятельства смерти помощницы. Вагнер ржал, как обычно, оживленно жестикулировал длинными своими руками, смотрел на нее своим фирменным печально-мудрым взглядом сквозь смех:
— Что, Маат, тяжко? Держись, ты-то точно все сможешь.
Сидели у костра — все вместе впятером в лесу, пили самогон из железных кружек, закусывали черным хлебом, пели проникновенно, как можно петь только в двадцать — «Ты только будь, пожалуйста, со мной, Товарищ Правда…»
Ваня брал ее за руку, тискал ей ладошку, смеялся как ребенок, заглядывая в глаза, и вокруг шумел зеленый лес на Лебеди, пели веселые птицы, ласково обдувал едва прохладный ветер, нашептывая в уши что-то увлекательное и радостное, а Ваня пел под общий смех и под гитару «Ты только все пожалуйста репостни, Товарищ Маат»…