Я сидел на корточках вместе с Боянисом, укрывшись за бетонными стенами входа в укрепленный бокс базы бригады. В морду плеснуло жаром, с потолка посыпалась известка, вылетели окна и дверные косяки. Стены и пол двинулись рывком туда-сюда, грохот чуть не вышиб перепонки, как будто на перроне, рулежках и стартовых столах взялись забивать сваи — резко, с железными нотками. Вжав голову в плечи и вцепившись пальцами в трубу, смотрели на буйное пыльно-черное огромное облако, поселившееся на бетонке, вихрями носившееся перед глазами. Бомбовозы отследив пуски наших пвошников со второго захода жахнули по ним и, наконец, по самой базе Радуги — по боксу управления, складам и инженерным цехам обслуживания космодрома. Маленькие солнца заиграли бешенной светомузыкой за взлеткой, среди серых одноэтажных мастерских и длинных синих логистических терминалов. Укрыв все и там пушистым черно-коричневым дымным покрывалом.
Боянис, ошалело крутя и мотая головой, силясь вытряхнуть гул, слушал по рации, что на нижних этажах бокса-бункера почти никто не пострадал, рухнули местами перекрытия, повыпадали лампы и лопнули трубы, но в целом все норм. Белый сообщил, что выжил со своими в лесу за взлетками. С терминалом, КДП и городом связи не было. Туча пыли над космодромом начала сереть, редеть и оседать так, что стало видно силуэт вяло горевшего терминала, кучу кирпича и плит на месте КДП из которой торчала уцелевшая, злобно щерясь, башня в виде вскинувшейся золотой кобры.
Задача у волков сегодня была простая. Радуга с Гепардом и Скворцом четыре с половиной часа назад заперлись в защищенном подземном сейфе с автономным электропитанием и интернет кабелем. Ушли в игровое пространство DP пробиваться к порталу, куда нужно вставить деинсталлятор программы Кошеса. Время там идет медленней чем тут и могут быть неожиданности по дороге. Короче, им надо не менее шести часов на все про все.
Galaxy нужно полчаса чтобы выявить точку входа Радуги и полчаса чтобы поднять в воздух единственное, чем можно достать до Кобры. Дивизия дальней авиации и десантная бригада в Мергеле. Всему этому лететь до Змеинодольска три с половиной часа. Сейчас после удара тяжелых бомбардировщиков в полях к востоку и западу от Кобры оседали полторы тысячи белых парашютов десантников. Им полчаса собраться и попрут штурмовать. Вот, в общем, часик и надо будет продержаться на Кобре тем волкам, что пережили удар бомбовозов.
Белый, приняв командование обороной под позывным «Пятый», привез с собой пятьсот штыков со своей бригады и бригад Зимы, Уксуса и Быка. Спрятался в лесу, готовясь атаковать десантников в поле, как только приземлятся. Пятьсот человек со всей бригады Радуги собрал Боянис и укрыл в бункере и подвалах терминала и КДП. Двести бойцов привел Лось, сотня прилетела вместе с Соколом — засели в многоэтажках городка, выходивших к полям вокруг космодрома.
Пока Боянис, глядя на обугленные останки тех самолетов и звездолетов, что не смогли эвакуироваться, трагически торчавшие среди исполинских воронок на стартовых столах и перроне, на бледно и слабо местами горевший терминал и высокие столбы черного дыма из городка, выяснял сколько выживших по подвалам и приказывал всем подниматься на поверхность, занимать оборону, с полей донеслась плотная трескотня. Белый атаковал десантников, пока они собирались в кучки на открытом пространстве.
Я обтряхивал известку и бетонную пыль с лица и рукавов, думая, что это только волки могут наступать на численно превосходящего противника, причем на десантуру, да и то не все. Вот Белый мог. При том, что Лось и Сокол, которые должны были его поддержать огнем из многоэтажек, что-то молчали.
Боянис, сидя на корточках у разваленных дверей, остекленело уставился на голые серые балки бывшего терминала, кучу битого камня КДП и лунный кратерный пейзаж летного поля — все, что осталось от родной базы, где он прожил последние тридцать, все свои зрелые годы. Ударил кулаком по бетонному полу, жалобно пискнул, что в городке никто не выжил… То ли радиобазары засекли, то ли угадали — бомбы точно снесли именно те дома, где были парни Лося и Сокола. Да и под терминалом и под КДП осталось человек пятьдесят.
Мне показалось, что грузный и круглолиций Боянис сейчас заплачет или забьется в истерике. Подошел к нему, взяв за плечо, тихонько махнув рукой у него перед лицом, почувствовав его горе и отчаяние, обнял его, прижав к себе:
— Знали на что шли. Знаем за чем. Всему будет конец, но не сейчас. Надо выстоять. Командуй.
… Радуга, Гепард и Скворец загрузились в базовый экшен DP на центральной улице «города», сразу оказавшись в толчее, какой тут отродясь не видели. Народ толпился кучками и скандалил, местами доходило до мордобоя — не соревновательного и без правил. Рвали друг у друга из рук кубки и прочие призы. Разнимать было некому, стражников было не видать. Вопли и яростные крики сводились к одной теме — игроки обвиняли противников в нечестности. Тут и там пересматривали на телефонах видеозаписи финишей и упражнений, шахматисты листали истории ходов. Длинной унылой колонной стояли парни и девчонки с баночками мочи и спичечными коробочками в руках — очередь на допинг контроль.