… Попав под огонь из леса и тлевших развалин космодрома, бритые десантники, ошалев от такой наглости, яростно отстреливаясь, отошли к городку, закрепившись в уцелевших девятиэтажках у шоссе. В дымном бледном небе загудело, по их наводке пошли на удар истребители-перехватчики. Пустили кучей белые снопы, часто прорезав все над нами как спицами инверсионными следами и резкими зудящими свистящими звуками, от которых вгоняло в дрожь. Густо забабахало по всей опушке леса, взметнуло пыль и камни над останками терминала и КДП, распахав асфальт на ремонтной базе и на складах. Воздух над космодромом плыл как над сковородкой с жарящимся мясом, в нем танцевала переливалась еще стоявшая золотая Кобра, играла отблесками белого, красного и желтого огня, багрового и черного дыма.
В эфире железным голосом четко выговаривая появился Пятый:
— Всем, кто жив! Как бомбить кончат, отходить к боксу управления и к терминалу, кому что ближе. Держаться там. До конца. На терминале старший Зима. На боксе я.
Отгрохотало и отбабахало, перрон да и вообще все снаружи затянуло черным дымом, в воздухе стоял кислый и горький фан с привкусом железной стружки и ржавчины. К боксу-бункеру сползлись со всех сторон всего человек триста, Зима докладывал, что собрал в терминале двести. Ввалился Белый в козырном шлем-сфере с поднятым бронезабралом. Что-то рявкнул пришедшим с ним трем бойцам и они побежали вниз. Предводитель Долины Змей безумными глазами оглянув холл, отошел длинными шагами за угол под лестницу, где его было не так видно и повалился там на пол, бросив автомат и колотя кулаками о каменный пол:
— Уксуса порвало. Бомба прям в него. Там ниче не осталось нахрен, — волк смотрел на меня злыми слезами на бледном искаженном лице, — Мы, сука, вместе с самого начала. Бл… как же нах… больно же! Два года назад только с Пулей простились. Бросок, как же дальше то? Мне нет сил столько. Внутри все пиз…ец.
У бандита клокотало в груди, он хрипел и сжимал кулаки:
— Думаешь, сломался? Ясное дело, кара. За все. Срок пришел. Только мы свободные не потому что не виноватые ни в чем. А потому что не сдаемся.
Поднялся, поправив бронежилет, ткнул меня в плечо и пошел вниз. В холле пришел в себя Боянис и рулил парнями на первом этаже — заваливали все проходы шкафами и столами, ставили дистанционные мины и растяжки. Перебрехивался по рации с Зимой на терминале — его волки занимали позиции на условной крыше и этажах, нацелившись успеть дать хоть сколько-нибудь залпов по десантникам, когда те пойдут через летное поле и стартовые столы.
Книга Маат. Глава 9. Костер Сердец
По бетонке перрона побежали десантники, огибая воронки, прячась за обломками самолетов и кораблей, горелыми остовами машин и аэродромной спецтехники, от пояса стреляя очередями в нашу сторону. Холл свирепо огрызнулся огнем, волки стреляли короткими, хладнокровно целясь, расчетливо деля сектора между собой. Гранатометчики поджаривали прятавшихся за оторванными хвостами самолетов и лежавшими на ободах грузовиками. Оживился и многострадальный терминал, оттуда полетели редкие но меткие трассеры и гранаты. Я залег у лестницы, выцелил, как мне показалось, бугра или старшину, двумя патронами в очереди зацепил ему правое бедро, видел, как он упал, а потом уполз в воронку.
Цепь бритых приближалась, уже можно было разобрать лица, набились в воронки в сотне метров от стен бокса. Не обращая уже внимания на ближних, стрелял по следующей цепи, бежавшей по бетону. Час-то уже прошел, что там Радость так долго? А то ляжем же уже тут все, — думал я, потирая отбитое снепривычки отдачей плечо, меняя магазин. Боянис, торчавший из-за перевернутых столов в своей родной Дежурной Части, рявкнул неожиданно громко, никто и не знал, что он так может:
— Глыба и Злой, со своими остаетесь со мной здесь! Детонаторы готовим! Бросок, всех остальных веди вниз к Белому! Бегом!
Я взялся толкать парней к лестнице, торопя и подгоняя руками. Слыша гулкий топот их толпы по ступеням оглянулся, увидел, как Боянис с серым лицом машет мне ручкой прощаясь, улыбается бледными губами, кивает Злому и Глыбе, тащить к нему детонаторы от мин, которыми был уставлен весь холл. Десяток волков, оставшихся с ними, прячась внутри дежурки за поваленными шкафами, наставляли стволы на двери, окна и появившиеся кривые проломы в стенах холла.
Внизу волки, заняв этажи и коридоры, готовились меситься за каждый лестничный пролет и каждый поворот. Многие уже отмеченные кровавыми бинтами, молча меняли рожки, распихивали по карманам гранаты. В тесноте пахло кожаными куртками и железом автоматов. Было жарко, темно и душно, от ламп шел тусклый мутный желто-белый свет — как последний свет в жизни. Нам тут было как-то даже спокойно. Я подумал уже, что, может, Радость все сделал и вырубил Страх… Да нет, мысли, как и прежде все бежали неумолимо к катастрофическому финалу. Нам тут всем хана уже точно. Но это уже не вызывало болезненного ступора и ужаса. Это воспринималось без эмоций и сухо, как, например, в Черно-Белом Городе. Похоже, по крайней мере в душе, мы тут все уже мертвы. При этом факт неминучего конца здесь и сейчас отменял миллионы остальных страхов, которым уже точно не суждено было сбыться. Белый крутился между бойцами, энергично их тряс, поправлял им броники и каски, твердым и уверенным баритоном, скаля ровные белые зубы, злобно и азартно сверкая быстрыми прямыми глазами распоряжался: